Родоначальником династии горняков Еркебулановых является Тама Еркебуланов (1927 – 2003 гг.). Он родом из Омской области, около семи лет от роду осиротел. Связь казахов из окрестностей Омска с Бестобе была довольно крепкой – в силу кочевого образа жизни, а больше – из-за начала деятельности рудника, где уже велась добыча золота. Значит, здесь можно было заработать на жизнь. Даже своеобразный извоз был налажен. Так, дальние родственники Тамы, посадив сироту на бричку, отправили его в Бестобе. Многие из бестобинцев старались перевезти сюда свою родню.

Не каждый, кто рос без отца и матери, выдержал это испытание. Можно ведь было и по наклонной пойти – бродяжничать, беспризорничать, воровать. Но, видимо, крепкий стержень имел Тама Еркебуланов. Решил достойно свою жизнь устроить и добился этого, став одним из лучших работников рудника Бестобе.

Его шахтерский труд начался с 1946 года. Вначале он был занят на поверхности, а затем стал бурильщиком. Делу Тама Еркебуланов отдавался всецело, трудился по-стахановски, постоянно перевыполняя плановые показатели на 30 - 40%. За годы работы освоил несколько горняцких специальностей (поверхностный откатчик, грузчик, приемщик, грохотовщик, проходчик). Старший сын Тамы Сатыбалды с рудником не был связан, работал завхозом в больнице, шофером. Зато другие четыре сына, Курмангазы, Курмангалы, Курмангали и Кобеген, достойно продолжили дело отца.

Курмангазы – старший из горняков Еркебулановых, уже пенсионер. Поэтому на сцену в Кокшетау от семьи поднялся идущий за ним Курмангалы. Но братья и племянники тоже разделили радость победы, став свидетелями триумфа семьи. Горняцкий же стаж династии Еркебулановых составляет 196 лет!

Тама Еркебуланов привел Курмангазы на шахту в 1975 году, устроил его поверхностным рабочим на «Западной», сначала – опрокидчиком 1 разряда, потом – поверхностным приемщиком. Все шахты Бестобе ему знакомы. С «Западной» Курмангазы перешел на «Капитальную», работал на «Новой», на шахте №50 артели «Восток». А после ее закрытия – на шахте №2. Оттуда Курмангазы и ушел на пенсию. Основная его работа заключалась в откатке руды, поступающей со ствола шахты на рудоспуск и дальше, на фабрику. Работал и горным десятником. По состоянию здоровья непосредственно под землей трудиться не мог, но, тем не менее, с шахтой его связывают 42 года жизни.

С именами четырех братьев Еркебулановых не раз путаница происходила. Инициалы-то у всех одинаковые! Вот и случалось иной раз одному премию получить за другого.

Курмангалы, Курмангали и Кобеген продолжили шахтерскую профессию отца, старшие – откатчики, машинисты подземного электровоза, младший – крепильщик.

Этим перечнем династия Еркебулановых не исчерпывается. Жена Курмангазы Рысты работала машинисткой подъема, сейчас она пенсионерка, сын Ардак начинал на «Западной» бурильщиком, потом продолжил работу на фабрике машинистом мельницы, на шахте №50 артели «Восток» (центральный участок) слесарем. Дети братьев и другие родственники тоже связаны с рудником. Например, Бахтияр – один из сыновей Курмангали – на бестобинской обогатительной фабрике, его жена Асель – экологом на шахте «Западная», Даурен – горным мастером.

Лучшего примера не найти

Задолго до отбора семьи Еркебулановых на конкурс «Еңбек жолы» и радостного известия о победе в номинации «Лучшая трудовая династия» мне довелось пообщаться с Курмангазы и его сыном Ардаком. Они же поделились воспоминаниями о зачинателе горняцкой династии. Тот является для потомков непререкаемым авторитетом, образцом служения Родине, преданности выбранному делу. Все свои поступки они сверяют по нему, думая, как бы поступил, что сделал бы Тама Еркебуланов, окажись на их месте.

Курмангазы рассказывает, как отец будил Сатыбалды и его в три часа ночи и они шли занимать очередь за хлебом, а она, как в Мавзолей В.И. Ленина, длинная. Стояли, мерзли. Бывало, отец, если не успевали хлеб купить, так и на работу уходил, а сыновья оставались. Давали по две буханки ржаного хлеба, а мальчишкам хотелось белого!

Подрастая, дети помогали по хозяйству, работали на сенокосе, тюковали сено. Отца беспрекословно слушали, внимали его советам. А он учил жить честно, не завидовать,

не воровать. Еркебулановы живут по совести, выросли, встали на ноги, вырастили детей, внуков, следуя отцовским заветам.

Курмангазы вспоминает один из многочисленных примеров воспитания. Тама, если шел куда-то в центр поселка, нередко брал с собой сына, который, видимо, дома слишком шалил. Наказывал, чтобы Курмангазы, как только выходил со двора на улицу, приветствовал всякого встречного: «Ассалаумагалейкум говори». Так и приходилось мальчишке на всем протяжении пути раздавать приветствия налево и направо. Отец, встречаясь со знакомыми людьми, останавливался, разговаривал, а Курмангазы слушал и на ус наматывал. Многих сельчан благодаря отцу узнал и запомнил. Наверное, и они хорошо запомнили сына Тамы Еркебуланова. И потом, когда он уже вырос и стал жить отдельно, получал приглашения в гости на чьи-нибудь семейные торжества вместе с отцом, хоть и не был старшим сыном. И сегодня, став аксакалом и принимая знаки внимания и почтения, чувствует Курмангазы на себе, как одном из продолжателей рода, часть того уважения, которое заслужил своим безупречным трудом и образом жизни его отец, Тама Еркебуланов. К его словам прислушивались, его советам следовали не только члены семьи, но и многие жители поселка. О высоком авторитете знатного шахтера говорило и его избрание народным заседателем в суде.

Тама стал известным на руднике и ГОКе бригадиром скоропроходчиков, орденоносцем. Был примером в работе для товарищей. Внуку Ардаку рассказывал, что, если попадалось самородное золото, с собой никогда не брали, клали в вагон. На этот счет была строгая инструкция. Каждый рабочий расписывался под списком обязательств и ограничений. И хотя на руднике был всего один сотрудник ОБХСС Айтбай Табенов, инструкцию по сохранности золота строго соблюдали. Были и страх, и законопослушание. А нарушение влекло серьезное наказание. В зависимости от веса уголовная ответственность, говорят, доходила до 10 – 15 лет заключения. И представить страшно, как бы выживала потом семья, лишившись главного кормильца. Куда лучше честно работать, чем идти на такой риск. А в Бестобе помнят нескольких жителей, которые были осуждены в 70 годы к различным срокам лишения свободы. Правда, и тогда находились ловкачи, которые умели обойти закон, избегая ответственности, прятали золото, хранили годами. Только уже в перестроечное время и после, когда усилилась миграция и в законах появилось немало прорех, золото стало «выплывать» под видом помощи от заграничных родственников и так далее.

Шахтеры-активисты, собираясь после работы, решали важные вопросы жизни рудника и развития поселка. Не оставался в стороне и передовик, коммунист, депутат поселкового совета Тама Еркебуланов. Иногда засиживались далеко за полночь.

По труду и почет

Курмангазы коротко упоминал, что отец кроме непосредственной работы в шахте вел общественную, избирался депутатом, делегатом партийных конференций и съездов, «с Кунаевым вместе сидел». А мы заглянем в архивную справку: «... направить в Ермен-Тау на районную партийную конференцию...», «...командировать в п. Джеломбет на партийно-хозяйственный актив треста «Каззолото»... Еркебуланова Т., бурильщика шх. «Западная», «... командировать в г. Целиноград в окружную избирательную комиссию», «...командировать ... на 3-ю зональную партийную конференцию Жолымбетского промышленного района...», «...командировать в г. Целиноград ... для участия в торжественном собрании, посвященном 60-летию Казахской ССР».

Ну а список различного рода поощрений за ударную работу потребовал вкладыша в трудовую книжку шахтера. Здесь – многочисленные благодарности, почетные грамоты, премии, государственные (назову ордена «Знак Почета» и «Трудовой Славы») и ведомственные награды «за безупречную работу и высокие показатели в труде», «за высокие достижения в социалистическом соревновании», «за активное участие в выполнении государственного плана», «за достигнутые высокие производственные показатели».

В числе материальных поощрений знатного шахтера был и автомобиль «Москвич-412». 25 лет отходила рабочая лошадка, правда, за руль садился старший сын, а младшим отец говорил: «Заработай сам, своим трудом и по́том, тогда за руль сядешь». Мальчишками они на велосипедах катались, где-то достал отец для Курмангазы немецкий – до сих пор помнится его мягкий ход, отличная работа педалей. А потом очередь дошла и до мотоцикла «Ковровец».

А вообще, Тама Еркебуланов был одним из первых бестобинцев, кто обзавелся личным автотранспортом. Вместе с друзьями-передовиками Машкеном Жукеновым и Халелом Хусаиновым как-то поехали в Москву. Те купили себе по «Волге», а он – «Победу». Вот восторгов было у детворы, когда все они вольготно размещались на диванах в машине, пока отец не продал свою «Победу»! А еще передовому шахтеру рудник оказал существенную помощь в строительстве дома, в нем сейчас живет младший сын Тамы Кобеген Еркебуланов.

Рассуждая о «шахтерских зарплатах» (а они действительно были приличными), не стоит забывать, какой ценой достигалось финансовое благополучие горняцких семей. Работа под землей несла не только опасность травмы и гибели под завалами, отравления газами. Пока повсеместно не был внедрен метод «мокрого» бурения (с орошением рабочего места и горной массы водой), шахтеры быстро «сгорали» от силикоза, профессионального заболевания легких, обусловленного вдыханием пыли, содержащей свободный диоксид кремния. Даже при оснащении рудников в 1950 – 1960 годы современной горной техникой, позволявшей значительно поднять производительность, чрезвычайно высокой была и доля ручного труда. Требовали серьезных улучшений санитарно-гигиенические условия на производстве. О санпропускниках с душем и регулярной стиркой спецодежды приходилось только мечтать. Курмангазы вспоминает, как отец, приходя зимой с шахты в заледеневшей одежде, сидел перед печью, оттаивал. Иначе снять ее было невозможно. Да и жилища бестобинцев тогда не отличались комфортом: землянки, домики из самана, бараки... Низким был и уровень медицинской помощи.

Чем больше времени проходит, тем рельефнее кажется фигура Тамы Еркебуланова, вобравшего в себя лучшие черты горняка-стахановца, партийного активиста, примерного семьянина, родоначальника шахтерской династии, яркого представителя национального рабочего класса. Дети и внуки хранят память о нем, достойно продолжают его дело, хотят, чтобы имя его сохранилось в веках, было путеводной звездой не только для династии Еркебулановых, но и для всех тех, кто решил связать свою жизнь с горным производством.

Земля Бестобе взрастила немало достойнейших людей, чьи имена золотыми буквами должны быть вписаны в историю поселка. Поэтому понятно и естественно желание сыновей Тамы Еркебуланова увековечить имя отца, дав его улице, на которой он построил дом, где он жил и откуда он ушел в мир иной.