После проливных июльских дождей по всему городу поднялись буйные заросли травы. КСК не успевали с нею бороться. В это время по утрам спешащие по своим делам жители четвертого микрорайона стали замечать худощавого седовласого старика, который спокойно и деловито, ряд за рядом скашивал высокую траву. Одни решили, что пенсионер просто подрабатывает в КСК, другие - что это житель Пригородного и старается для своей скотины. Только нет у Ильи Васильевича Чепрасова коровы, и в КСК он не работает. Зачем косит? Так ведь заросло все, непорядок. Да и косточки размять здоровью не мешает. Так и косил почти каждый день. Сначала вокруг родного общежития, в котором живет Илья Васильевич уже много лет, потом вокруг других домов стал красоту наводить.
В этом самом общежитии 1 января отметил Илья Васильевич свой 80-летний юбилей. Так сложилась жизнь, что начинал он ее бездомным, и на склоне лет снова оказался без собственного угла. Родителей своих почти не помнит – умерли, когда он еще совсем маленьким был. Брат и сестра тоже умерли, еще в младенчестве. Из всей семьи остался Илья Васильевич да старшая сестра.
Поначалу взял их на воспитание дед-старовер. Воспитывал в строгости, целыми днями молиться заставлял. Да недолго у него жили. Дед хоть и набожный был, а поступил не по-христиански - отдал ребятишек в детский дом. С сестрой их разлучили. Илье всего 8 лет было. А как осудишь? Кормить детей деду было нечем. Тогда у крестьян все отбирали. Голодно было.
В детском доме прожил 4 года. В июне 1941-го детский дом выехал на лето в пионерский лагерь. Две недели только и отдохнули, с пятнадцатого по двадцатое. Война началась. В лагере собрали все подушки, матрасы, одеяла и куда-то увезли. А детей погрузили на подводы и отправили назад в детский дом. Как дальше жить? Учиться надо, да какая теперь учеба? Все, кто постарше, пошли работать. Илья Васильевич всю войну работал в оленеводческом совхозе. За работу от рассвета до заката денег не платили. На кого обижаться? Тогда вся страна так работала – за трудодни. Только через  много-много  лет  отметила страна трудовой подвиг мальчишки медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны» и знаком «Ветеран войны».
Однажды на плечо легла чья-то тяжелая рука. Обернулся – за спиной верховой: «В армию пора, сынок!». И тут выяснилось, что не знает Илья Васильевич даже дату своего рождения. Спросить не у кого. Дед к тому времени уже умер. Сестра уехала куда-то. Да что тут думать? Пишите: первое января 1929 года, да и дело с концом. Только 30 лет спустя, когда найдет Илья Васильевич свою сестру, узнает он, что на самом деле родился почти на полгода раньше.
Служить попал на Дальний Восток. В армии его привлекли к участию в спортивных соревнованиях по стрельбе и легкой атлетике (тогда их называли «физкультурники»). Стрелял он метко. Выдавали всего три пули, и все три – в десятку. Потом, после армии, друг предложил поехать вместе на урановые рудники, там платят хорошо и жилье дадут. Дело молодое, почему бы и нет, ведь Чепрасова никто нигде не ждет. Так и попал сначала в Киргизию, потом в Казахстан. По разным местам поездил, прежде чем осел, уже прочно, в Заозерном.
Сначала там геологоразведочная партия стояла. Потом поселок строить начали. Илья Васильевич пошел работать в шахту помощником бурового мастера, потом сам мастером стал. Не любили его начальники. Человек он прямой, бескомпромиссный, всю правду-матку так в глаза и резанет. Кому понравится? Зато трудяга, каких еще поискать. Потому и ценили. Даже после несчастного случая, когда у Ильи Васильевича был сильно поврежден позвоночник и он долгое время лежал по больницам, его снова взяли в шахту. Потом и на пенсию отпускать не хотели, еще год проработал, пока замену ему не нашли. Все здоровье и более тридцати лет жизни отданы шахте.
К моменту выхода на пенсию у Ильи Васильевича было все, что нормальному человеку для жизни нужно. Бездомное, голодное детство давно ушло в прошлое. Но кто знает, по каким законам жизнь наша движется? За что она нас милует? За что карает? Пришли 90-е годы. Буквально на глазах все стало рушиться. Закрылись шахты. Сначала не стало работы, потом тепла, света, воды. Люди бросились в разные стороны, кому было куда уехать. Некогда цветущий современный поселок стал напоминать развалины времен войны. Илья Васильевич перебрался жить в сарай, в котором раньше держали корову. Сам сделал печку. Сарай был добротный, и его было легче протопить, чем квартиру. Тут же за дверью огород - уже от  голода не помрешь. Жил так целых два года. Страшно представить, что в наше время возможно такое! Но это было.
Однако годы берут свое. На восьмом десятке не очень-то помашешь топором да потаскаешь ведра с водой. И решил Илья Васильевич перебираться в Степногорск. Город все-таки, авось и ему место найдется. Нашлось. Поселили старика в общежитии. Комната, кухонька, туалет – наконец-то можно пожить спокойно, по-человечески. Ремонт бы сделать, да силы уже не те. Но он не жалуется. Гнилые рамы и потеки на стенах закрывает огромное количество цветов – целый зимний сад. В комнате всегда чистенько прибрано. Хозяйственный. На столе - швейная машинка. Говорят, он сам себе шьет постельное белье и вещи. Комнату можно было бы поменять на лучшую, такую, где есть ванна и балкон. Ему, ветерану ЦГХК, пошли бы навстречу. Но каждый раз, когда освобождается очередная комната, рассказывает заведующая общежитием Алефтина Михайловна Рыжкова, Илья Васильевич, увидев новых жильцов, говорит: «Не надо. У них дети. Я не буду меняться».
О себе он рассказывает не слишком охотно. И не понимает, зачем о нем писать? Но как раз о таких людях и  надо писать.  Это просто пример жизненной стойкости. Судьба безжалостно гнула Илью Васильевича с самого детства, а он, словно русская игрушка Ванька-встанька, упрямо поднимался и шел дальше. Человек с такой нелегкой судьбой не озлобился, не спился, не очерствел душой. И теперь, на девятом десятке жизнь все еще интересна ему.
Когда-то у него была семья, трое детей. Почему же теперь, на склоне лет, он живет в общежитии? Почему один? Илья Васильевич замолкает и отворачивается. На эту тему он не хочет говорить…