Помню, как помпезно отмечался у нас когда-то День строителя. Еще бы! Ведь СУС наравне с ЦГХК являлся полновластным хозяином города. Накануне профессионального праздника над дорогами появлялись разноцветные флажки и растяжки с поздравлениями, проводились праздничные мероприятия для горожан всех возрастов. Вот только не приглашали на эти мероприятия тех, кто больше всех был причастен к строительству города. Да и странно было бы видеть, как, сопровождаемые охранниками с собаками, шагают по площади в праздничной колонне демонстранты по форме «руки за спину». Конечно, ни в коей мере нельзя умалять заслуг работников СУСа - никто никогда и не пытался этого делать, но то, что львиную долю строительных работ на всех объектах города и предприятий проделали подневольные строители, - отрицать невозможно. Не приглашали на праздничные мероприятия и тех, от кого зависело не только качество, но и сам факт работы заключенных. Речь идет об офицерах и вольнонаемном составе городских воинских частей.
В начале 60-ых годов в лесочке напротив нынешней пожарной части появились строения, огороженные колючей проволокой, куда со всего Советского Союза начали свозить заключенных. Их задачей было построить в степи новый город и объекты комбината. Для охраны и работы с заключенными рядом с колонией была организована воинская часть. Офицерский состав части поначалу состоял из сотрудников предпенсионного возраста, переведенных сюда из других расформированных частей, и потому очень скоро остро встал вопрос о смене кадров. В поисках молодого пополнения начальник колонии подполковник Д.А. Данилов обратился за помощью к военкомам окрестных населенных пунктов. Что там говорить, работа с заключенными была малопривлекательной, и к тому же опасной, но Данилов лично беседовал с молодыми офицерами запаса и сумел убедить их переехать в Степногорск. Да и по правде сказать, нашему городу было чем заинтересовать молодежь, например, скорым получением жилья или «московским» обеспечением на фоне всеобщей скудности прилавков. Так или иначе, но к началу 1970 года воинская часть была полностью укомплектована офицерским составом: от Целиноградского РВК были откомандированы В. Ягиников и А. Баранов, от Макинского РВК - К. Абдрахманов, из училища МВД прибыл Т. Личнаровский, из Алексеевского РВК - П. Ковцур, И. Елисеев и Д. Ющишин. Приезжали люди из других городов Советского Союза: из Омска был переведен А. Гребнев, из Тамбова - Е. Селиванов, из дальневосточного ОВД - В. Шишкин.
Дмитрий Савич Ющишин начинал свою работу в должности начальника отряда. По его словам, именно на плечи начальников отрядов ложилась основная нагрузка в работе с осужденными. Вопреки инструкции, предусматривающей наличие в отряде не более 100 человек, фактически отряды «уплотнялись» до 150 - 200 человек. С каждым из них начальник отряда должен был проводить индивидуальную воспитательную работу, чтобы осужденный вставал на путь исправления и хорошо работал. На каждого заводился личный дневник, где отмечались проведенные беседы – не менее одной в неделю. Кроме того, начальники отрядов должны были проводить с заключенными культурно-массовые мероприятия и всевозможные занятия на политические, экономические, правовые темы. Учебные классы не вмещали такое количество людей, поэтому своих командиров заключенные слушали, сидя в бараке на нарах. Очень неуютно чувствовали себя молодые офицеры под взглядами десятков глаз людей, многие из которых были осуждены не по первому разу. К тому же начальники отрядов обязаны были ежедневно сопровождать своих подопечных на работу. А там – стройка есть стройка – в свободном доступе у заключенных находился любой колюще-режущий инструмент. Бывали, хоть и нечасто, случаи нападения на персонал. Одни заканчивались трагически, другие удавалось предотвратить. Д.С. Ющишин вспоминает, как однажды пришлось ему стоять лицом к лицу перед разъяренной толпой зеков. Причиной послужила драка, когда несколько заключенных за что-то избили одного из осужденных. Тот, вооруженный металлическим штырем, вошел ночью в барак и одно за другим заколол своих обидчиков. Д.С. Ющишин завершал ночной обход колонии, когда увидел, что к нему бежит человек, за которым гонится весь отряд заключенных. Какой бы ни была причина, а допустить самосуд офицер не мог. Он открыл перед беглецом дверь караульного помещения, а сам остался на территории зоны. Как ему удалось тогда успокоить заключенных и самому не стать их жертвой – он и сам до сих пор не знает, но тот случай запомнился ему на всю жизнь.
Привыкнуть к такой работе, конечно, было непросто. Постоянное ощущение опасности и плотный график работы, когда домой возвращаешься только к 9 - 10 часам вечера, а в 6 утра снова подъем - выдерживали не все, кое-кто через год-другой уволился. Офицеры шутили, что остались только «закаленные в колхозах». Тех, кто ушел, можно было понять. И в самом деле, ну какие они воспитатели – ни опыта, ни специального образования (большинство имели за плечами только десятилетку). Дмитрий Савич рассказывает, как на одной из планерок бригадиры отряда сказали ему: «Начальник, сначала года три мы тебя дурить будем, только потом ты начнешь вправлять нам мозги». Такой срок – три года - зеки отводили на «воспитание» воспитателя. Но вышло по-другому. Ющишину очень повезло с наставником. Капитан И.А. Прохоров руководил самым сложным отрядом, в котором были собраны осужденные, склонные к побегу, имевшие максимальные сроки - от 15 до 25 лет. Несмотря на негативную в наше время окраску слова «чекист», Дмитрий Савич называет Прохорова настоящим чекистом, справедливым, не терпящим лжи. Он много дал своему ученику, помогал и советом, и делом. Поэтому три года, отведенные зеками на адаптацию молодому начальнику, сократились до одного.
И все-таки, вспоминает Д.С. Ющишин, образования явно не хватало – молодые офицеры рвались учиться. Но кто-то «сверху» почему-то решил, что начальникам отрядов образование ни к чему, мол, десятилетки для работы с зеками вполне достаточно, и, несмотря на успешные результаты экзаменов, в высшую школу МВД их попросту не принимали. Но на счастье в 1976 году в Караганде состоялось Республиканское совещание работников ИТУ, где офицерам удалось высказать министру МВД свои претензии по этому поводу. Министр немедленно распорядился исправить положение. В дальнейшем специальное образование не только помогло офицерам в работе, но и позволило многим из них продвинуться по служебной лестнице.
Неправильно думать, что сотрудники колоний не считали осужденных за людей и осуществляли лишь функции охраны и контроля. Начальники отрядов, постоянно сопровождавшие заключенных на работу, лучше других знали, как те умели работать. Дмитрий Савич говорит, что ему не раз приходилось вставать на защиту интересов подневольных строителей. Сейчас это кажется странным, но заключенным за работу на стройке платили, правда, только 50% от заработанной суммы (остальное шло в фонд государства). Деньги зачислялись каждому работнику на счет, по которому он мог «отовариваться» в торговом киоске при колонии. Некоторые сотрудники СУСа, пользуясь бесправным положением заключенных, пытались занизить объемы выполненной ими работы, дабы заплатить поменьше. В одном из таких случаев возмущенный начальник отряда буквально выхватил из рук нормировщицы листы с уже изрядно почерканными нарядами и положил их на стол начальника отдела труда и заработной платы. Надо ли говорить, что все наряды были закрыты в полном объеме.
Что скрывать, несправедливости по отношению к заключенным-строителям хватало. Например, когда строилось здание управления ЦГХК, прораб – сотрудник СУСа – постоянно писал акты, свидетельствующие о том, что заключенные якобы работают, допускают брак. Цель все та же – заплатить поменьше. Ющишин тогда чуть было сам работы не лишился за плохой контроль. Как на самом деле работали зеки, показали итоги приемной комиссии – оценка была наивысшей. Работники СУСа получили премии и переходящее Красное Знамя, а заключенные – лишь моральное удовлетворение. Надо сказать, что они, действительно, были профессиональными строителями, ведь (что в наше время удивительно) в колонии существовало профтехучилище, руководил которым майор И.Ф. Гробовой, где все осужденные получали какую-либо из строительных профессий. Кроме того, каждый из них индивидуально обучался непосредственно на объекте.
В 1980 году городская колония была расформирована. Говорили, что на ее месте предполагалось устройство места отдыха для горожан с бассейном и лодочной станцией. По неизвестной причине бассейна со станцией там нет и по сей день. А заключенных и сотрудников колоний распределили по другим колониям степногорского региона. Д.С. Ющишин был переведен на должность начальника режимной части колонии при ГПЗ-16, сформированной в начале 70-ых годов специально для строительства этого завода. А уже через год Дмитрий Савич был назначен на должность замполита одной из колоний, находящихся в пос. Заводском. Заключенные этих колоний строили объекты комбината, заводы «Прогресс» и «Стройфарфор». Впрочем, строительству «Стройфарфора» так и не было суждено завершиться.
В середине 90-ых годов, уже будучи на пенсии, Дмитрий Савич случайно встретил одного из бывших осужденных. Тот торговал жвачками возле магазина. «Ну что, начальник? – спросил бывший зек. – Ты же говорил, что скоро мы при коммунизме жить будем. Посмотри вокруг – все разваливается. Я хоть и зек, а мне до слез обидно – мы же все это строили». Это не было просто словами. Среди заключенных попадались разные люди. Были и такие, кто действительно гордился своей работой. Например, один из бригадиров - заключенных (не буду называть фамилию, не заручившись его согласием) постоянно числился передовиком производства. После освобождения из колонии он был приглашен на работу в СУС, и в течение многих лет его фотография не сходила с Доски почета.
А Дмитрий Савич Ющишин после увольнения на пенсию еще много лет преподавал военное дело в одной из школ города. По его стопам пошли и сыновья – один стал кадровым офицером ограниченного контингента советских войск в ГДР, другой – сотрудником Степногорского ГОВД. Есть чем гордиться. Только все еще гложет душу обида, что те годы их жизни, та их работа, без преувеличения, на лезвии бритвы - оказались в судьбе города как бы и ни при чем.