Всех въезжающих в село встречают пугающие развалины огромной теплоэлектростанции. Рядом красуется вышка связи – как напоминание о том, что село скорее живо, чем мертво. У сельчан даже имеются городские телефонные номера, начинающиеся на «тройку», а из сотовой связи в Богенбае «ловит» только «Билайн». Движемся по одной из центральных, если можно так сказать, улиц и ужасаемся: некогда капитально построенные дома, детский сад и здание местного клуба превратились в кучу строительного мусора. На окраине села единственное «живое» место – это Богенбайская основная школа, она же медпункт, она же акимат. К сожалению, акима сельского округа на месте в будний день не оказалось, как и единственного специалиста, – на двери «акимата» висел замок, как и на двери сельского медпункта. В селе говорят, что аким совмещает руководство двумя селами, в том числе совхозом Степногорским. 

Сельская школа – 1959 года постройки, о чем свидетельствует сделанная на здании надпись строителей. Заходишь в школу – и словно попадаешь в Советский Союз, все здесь напоминаешь о прошлых временах: старые парты и стулья, коричневые классные доски… Завуч Енлык Медрисова говорит, что в школе сегодня учатся всего 27 учеников и то до девятого класса. «В одном классе по три-пять человек. Иногда приходится объединять несколько классов, где по одному ученику», - сетует учительница. Педагогический коллектив нельзя назвать большим – всего десять учителей. Выходит, что на почти трех учеников в школе приходится один учитель – в городской школе о таком бы точно мечтали! Сами учителя говорят: пока живет школа, живет село. 

К слову, школа – единственный культурный и спортивный центр села. Здесь есть спортзал и библиотека. Маленького детского сада при школе нет – не набирается нужного количества малышей, вот и молодые мамы вынуждены сидеть дома. После девятого класса школьники уезжают из села учиться в колледжи. Поэтому возвращение молодежи после учебы на родину – скорее, исключение, нежели правило. Бывшая выпускница школы недавно пришла работать в школу учительницей, но сейчас находится в декретном отпуске. К слову, как нам сообщили в школе, их выпускником является главврач ЦГБ Жанат Мусин. 

На вопрос, не хочется ли уехать, Енлык Медрисова отвечает: «Конечно, хотелось бы переехать, но у меня здесь дети и хозяйство». По словам учительницы, хоть село и неприглядное, но люди здесь на жизнь не жалуются – почти у всех есть личный транспорт и свое подсобное хозяйство. «Хорошо, что нас передали в Степногорск. В Акколь мы все равно ездили через ваш город. Трудно было добираться до больницы, да и нам сдавать отчеты приходилось с ночевкой в Акколе», - сетуют учителя. 

Единственное предприятие села – известковая фабрика, которая при акиме Николае Денинге снабжала Степногорск известкой местного производства, благо в нескольких километрах от Богенбая есть месторождение известкового камня. Сегодня трудно назвать предприятие высокотехнологичным – разруха коснулась и фабрики. Неизвестно, выпускают ли здесь теперь известку и востребована ли она где-то – в городе ведь давно перестали белить бордюры. Учителя с воодушевлением вспоминают визит ясновидящей, бывшей жительницы села, которая побывала тут в 2006 году и предсказала, что через семь лет двое молодых жителей Богенбая возродят свою малую родину. «Быть может, наш житель Игорь Пчелков развернет свое производство кирпичей и создаст рабочие места?» - загадывают педагоги.

Но больше всех о селе знает его старожил Илья Яковенко, который оказался здесь еще задолго до появления каких-либо построек. Отец привез его сюда шестилетним мальчиком в 1935 году. Мужчина трудился рабочим в тресте «Каззолото» и был командирован сюда для разведки угольных запасов. В те времена на месте села было всего две землянки – одна отцова, а вторая начальника разведки. Примитивным «буроямом» рабочие сверлили в грунте так называемые дудки – отверстия глубиной шесть метров, куда в деревянном лотке опускали человека. Так называемому шахтеру предстояло продолбить «дудку» до 16 метров глубиной, после чего на поверхность вытаскивали образцы грунта. Таких «дудок» в районе сделали около пятнадцати, но особых залежей угля не смогли обнаружить. По словам Ильи Яковенко, помогли людям открыть месторождение обычные сурки, которых здесь было очень много. Начальник разведки однажды увидел у сурчиной норы черную землю с примесями угля, что говорило о высоком залегании полезного ископаемого. Тогда было решено пробить ствол шахты на 45 метров вглубь, что и сделали. Проблема была в том, как достать уголь на поверхность, ведь ни электричества, ни специального оборудования здесь не было. Тогда на место будущего села привезли паровые котлы, от которых запитали генератор, вырабатывающий ток. Установили несколько столбов электропередач и передавали электричество к шахте, однако ток из-за потерь в сети был слабый. 

А вскоре в умах начальников треста «Каззолото» возникла идея построить в Богенбае собственную теплоэлектростанцию. Для ее возведения в район растущего населенного пункта прислали военнопленных японцев и венгров. Илья Яковенко вспоминает, что их дом был рядом с зоной, поэтому мальчишка видел, что происходит за колючей проволокой. «Японцы маленькие ростом и хорошо одеты – у них были теплые шапки, меховые шубы и свитеры шерстяные. Но вот еды им не хватало, поэтому японцы просили у нас хлеба. Отрежешь ему полбулки, а он тебе взамен свитер протягивает и песни поет», - вспоминает Илья Максимович. 

Для строительства первой очереди ТЭЦ японцы в карьере неподалеку добывали известковый камень – с цементом тогда была большая напряженка. Поэтому все первые строительные объекты были сооружены японцами из смеси песка, камней и гашеной извести. Илья Яковенко до сих пор поражается, какой прочный вышел строительный материал, – даже через полвека не разрушился! Оборудование на Богенбайскую ТЭЦ привозили из самой Америки – «Каззолото» расплачивалось продукцией, а взамен получало турбины и генераторы. 

А в это время среди японских военнопленных начался мор. Илья Максимович считает, что это все от недоедания. «Японцам не хватало еды, они привыкли питаться рыбой и рисом, поэтому часто погибали. Потом для них с Дальнего Востока стали привозить рис и рыбу», - вспоминает Яковенко. Умерших же японских военнопленных хоронили неподалеку от карьера их же собратья – они складывали тела в полуметровые ямы в замерзшей земле. Так возникло целое японское кладбище на казахстанской земле, однако оно не сохранилось. Карьер разрастался, и однажды экскаватор перенес захоронения в земляные отвалы. Дважды в Богенбай приезжали японцы, чтобы почтить память своих земляков и найти их останки. Но найти что-либо в тоннах земли – это как иголку в стогу сена искать. На память о визите у Ильи Яковенко даже осталась подаренная японцами ручка.

В строительстве второй очереди Богенбайской ТЭЦ японцы уже не участвовали. В 1947 году на станцию пришел работать и Илья Яковенко. Он вспоминает, что с открытием второго карьера качество добываемого угля стало хуже – он был смешан с землей, поэтому давал 40% зольности. Из трубы ТЭЦ зола разлеталась по всему селу – не возможно было ни дышать нормально, ни белье развешать на улице. К тому моменту Богенбайская ТЭЦ обеспечивала электричеством золотодобывающие поселки Бестобе, Жолымбет, Аксу. Подавалось электричество и в поселок Заводской, рядом с которым началось строительство Степногорской ТЭЦ. В 1967 году Богенбайская станция приказала долго жить и закрылась. Оказался невостребованным и богенбайский уголь, поэтому была свернута работа карьеров и шахт. Генератор и турбины местной ТЭЦ продали в Монголию. Но и по сей день местные жители продолжают добывать в карьере уголь для личных нужд и не считают его плохим. 

По словам Ильи Яковенко, единственное неудобство в селе – перебои с подачей холодной воды, которую включают всего два часа в день. «Сети до села провели, однако на водонапорной башне есть утечки, поэтому, чтобы исключить потери, воду дают в село как попало», - заключил старожил Яковенко. 

Покидая село, мы еще долго стояли возле призрака бывшей ТЭЦ и слушали, как внутри развалин голосили вороны, для которых руины стали постоянным пристанищем. Здесь оставили след и охотники за металлом – возле ТЭЦ они выкапывают трубы и металлический кабель. На призрак сегодня похоже и все село в целом, особенно когда смотришь на старые фотографии с видами цветущего Богенбая. Кажется, цивилизация, несмотря на присоединение к Степногорску, сюда никогда уже не придет. 

Справка «Престижа»

После закрытия Богенбайской ТЭЦ село развивалось за счет животноводства и земледелия в совхозе "Мирный", который подчинялся Богенбаю. В селе построили 100 коттеджных домов, 10 двухэтажных домов, которые простояли до 1993 года и отапливались через центральную котельную. До 1997 года в селе была врачебная амбулатория, состоявшая из акушера, фельдшера, медсестры, детской медсестры, фтизиатра и лаборанта.