- Я строил хвостохранилище ГМЗ, и не понаслышке знаю, что такое кучное выщелачивание, в частности, в связи с переработкой урансодержащих руд. Ни одна ваша дамба, ни одно закрытое озеро не спасет от урана, который также содержится в медно-молибденовом месторождении Кызылту.

- Почему вы настаиваете на строительстве горно-обогатительной фабрики в Кызылту, а не хотите использовать мощности ГМЗ? Вам, как сами говорите, невыгодно. Так вы и добивайтесь того, чтобы дешевле была руда, чтобы ее выгодно было на ГМЗ возить. А ведь руда не только уран содержит, но и, к примеру, мышьяк. Я 40 лет отработал на гидрометаллургических заводах и знаю, что на хвострохранилищах всегда есть фильтрация, никакими современными средствами вы не изолируете хвостохранилище от грунтовых вод. И через некоторое время в Селетинском водохранилище появятся все вредные вещества вследствие переработки медно-молибденовых руд на месторождении. Так же точно будет и с ураном, от которого вы открещиваетесь. На ГМЗ этот уран частично бы извлекли, если бы вы сюда руду поставляли, а на месторождении он будет, по сути, выбрасываться, создавая, вследствие фильтрации, дополнительную экологическую угрозу региону.

 

- Мы консультируем все крупные урановые компании Казахстана. У нас, к примеру, с «Казатомпромом», 160 контрактов. Разведку месторождения «Кызылту» делали тоже мы.
Это медно-молибденовые руды, без всякого урана. Мы пробурили в районе месторождения 127 скважин, и анализы показали, что там нет урана. Это месторождение меди и молибдена - комплексное: медный 40-процентный концентрат и молибденовый 40-процентный продукт, есть некоторое количество золота и серебра.
К любому месторождению применимо понятие «экономика». Транспортировка руды на ГМЗ (на расстояние 80 км) обойдется в 140 - 160 млн долларов. Для того чтобы в районе месторождения Кызылту построить фабрику и хвостохранилище, надо 104 млн долларов. Для того чтобы производство нормально работало, надо все производственные мощности сосредотачивать в районе Кызылту. Следует помнить, что 50% этого предприятия принадлежит СГХК и 50% - «Казатомпрому». Мы думаем, что 10 миллионов на ГМЗ можно будет без проблем подавать, чтобы и урановые хвосты здесь начать закрывать.
Да, рядом река Селета - два с половиной километра. Во время разведывательных изысканий мы проводили опытные откачки, то есть пробурили гидрогеологические скважины. Радиус влияния - 360 метров, дальше этого никакого понижения нет. Коэффициент фильтрации низкий - 9 см в сутки. Никакой гидравлической связи с Селетой нет.
Экологическое законодательство требует: если намечаются какие-то промплощадки, то обязательно должны быть проведены общественные слушания. Как только вы одобрите места заложения площадок, мы начнем инженерно-геологические исследования по всем этим промплощадкам. Вы напрасно отказываетесь: там хорошая норма прибыли.

 

- Я не стану ни на каких инженерных деталях останавливаться, в которые вас пытаются втянуть. Тот СНиП, на который представители «Кызылту» ссылаются, устарел. В 2003 - 2004 годах были приняты другие СНиПы, где ясно написано: выше по течению водозаборных сооружений полигоны токсичных промышленных отходов не проектируются.
Слова, которые все время произносят представители «Кызылту»: «Вот у нас не будет протекать, не будет аварий», - куда потом пришивать, если это случится? Даже один человеческий фактор чего стоит, если, к примеру, пьяный бульдозерист дамбу разрушит. Все это пойдет в Селету. Гарантии абсолютной безопасности никто не сможет дать. Если строить на месторождении хвостохранилище хотя бы такое, как наша вторая карта, это будут такие десятки миллионов долларов, что дешевле обойдется руду возить на ГМЗ на конях с телегами.
И последнее. Кто был на презентации проекта «Кызылту» в акимате, слышал из уст господина Ана следующее: чистая прибыль на момент окончания отработки - 223 млн долларов. В это дело вкладывалась цена за тонну меди 3900 долларов, уже сейчас больше 6000 долларов за тонну. Там 383 тысячи тонн - посчитайте, каким будет чистый доход. Инвестор заработает миллиард, а мы получим головную боль с хвостохранилищем.

Николай КОЛБАСИН, в прошлом ведущий инженер-гидрогиолог ЦГХК:

- Все мы патриоты города, и никому не хочется, чтобы наших детей кто-то травил. Хочу успокоить всех: скорее всего, фабрики и хвостохранилища не будет ни там, ни тут - по экологическим соображениям. И вот почему. Еще в советское время были очень жесткие условия, в том числе экологические. Когда разведывалось месторождение, при завершении предварительной разведки, решались ресурсные вопросы: можно ли переходить к следующей стадии детальной разведки и дальнейшей разработки месторождения. Какие это ресурсные вопросы? Первый – об источнике водоснабжения. Второй вопрос (для нашего случая) – о сбросе рудничных вод. И опасность здесь не в хвостохранилище - оно и горно-обогатительная фабрика в данной ситуации абсолютно безопасны. Когда будет происходить отработка карьера, начнется рудничный водоотлив. Под всей этой промплощадкой сформируется мощная депрессионная воронка, и все, что потеряется на промплощадке (я имею в виду жидкие отходы), уйдет в воронку, смешается с рудничными водами и должно быть куда-то удалено. А вот куда удалять - здесь география очень жесткая: с одной стороны река, с другой стороны река, на шише стоит месторождение с фабрикой и хвостохранилищем. И куда девать эту рудничную воду? Об этом никто на сегодняшний день не задумался. Если бы был решен вопрос рудничного водоотлива, то тогда бы автоматически все остальные водные вопросы с хвостохранилищем, с водохранилищем, с фильтрацией отпали сами собой. Остается один вопрос - удаление рудничных вод. Этим вопросом должны были заниматься инвесторы, их экологические службы на стадии предпроектной проработки. Если бы на той стадии этот вопрос рассматривался и решался, то сейчас бы эта проблема не возникла.
Что касается позиции в этом вопросе руководства ТОО «Кызылту», то она, я считаю, безупречна: искать более дешевые пути уменьшения затрат - это требование любого способа хозяйствования, и руководство этой компании где-то на 99% правильно решило разместить обогатительную фабрику на месторождении. Почему? Есть мировой опыт: никто не возит руды с первыми процентами содержания за сотню километров на обогащение, чтобы получить жменю концентрата. Сейчас обвинять руководство ТОО «Кызылту» в экологических злодеяниях тоже нет основания. Основная ошибка - нерешенность вопроса с рудничными водами - была допущена учредителями еще тогда, когда предприятия «Кызылту» не было в помине.
Как же решается вопрос с отводом воды? Во всех природоохранных законах четко написано: допускается сброс любых стоков в водные объекты, но должен быть проведен инженерный, санитарно-токсикологический расчет, как это повлияет на качество воды. И вот в этом отношении река Селета и Селетинское водохранилище для сброса стоков абсолютно не подходят. Чтобы рассчитать смешение, самоочищение шахтных вод в водном объекте, необходимо соотношение массы: сколько воды сбрасывается и какого качества (с какими загрязнителями) и с каким количеством будет смешиваться. Все это стандартные нормы.
Гидрология Селеты достаточно хорошо изучена и изложена в гидрогеологической части проекта Селетинского водохранилища. Годовой сток очень неравномерный. В самые маловодные годы (1933, 1940) сток был 67 млн кубометров, минимальный сток (в 1936-1937 годах) был 15,1 млн кубометров. А смешивание необходимо рассчитывать на минимальный часовой расход. Получается, что сток реки и сброс соизмеримы, то есть ни о каком смешении, разбавлении серьезно здесь нельзя вести речь: вода, которая сбрасывается, в гидрологически неблагоприятные годы целиком придет к нашему водозабору. Само Селетинское водохранилище имеет объем 230 млн кубометров, но полезный отбор из него всего в районе 67 - 70 млн кубометров, остальное уходит на испарение и на регулировку в гидрологически неблагоприятные годы (то есть в водохранилище держится запас воды). По проектным расчетам, допускается сработка на 17 метров в неблагоприятные годы, и в водохранилище, между насосной станцией и дамбой, останется лужа объемом примерно в 10 млн кубометров. И вот в такой критической ситуации мы туда будем сбрасывать воду. Возникает вопрос: сколько же там будет воды сбрасываться? Я, как гидрогеолог, могу заверить, что никакими исследованиями ничего там не доказать. В таких случаях применяется метод аналогий и экспертных оценок. Северный Казахстан крайне беден подземными водами, и поэтому, как правило, рудники из-за маленьких водопритоков мало обводнены. Здесь мы имеем две реки с двух сторон, и депрессионная воронка при отработке месторождения неизбежно пойдет под реки и вовлечет сток в рудничный водоотлив. Это небольшая беда - будут потери воды из водохранилища. Но коль эта вода вместе с подземной придет в карьер, возникает вопрос: куда ее деть? Если нельзя сбрасывать (а это именно так), то необходимо изыскать на приемлемом расстоянии природную котловину площадью 1200 га (наше хвостохранилище - 800 га) и проектировать там испарительную карту. Тогда все вопросы экологии будут выглядеть безупречно, потому что любые потери на территории промплощадки можно будет локализовать, объединить с рудничным водопритоком и отправить в испаритель. Витает в воздухе еще один путь - построить очистные сооружения. Но они строятся на какой-то конкретный компонент загрязнения. А в нашем случае речь идет о полиметаллическом месторождении, где подземные воды с целым букетом токсичных элементов, поэтому троить очистные сооружения на все эти компоненты - дело затратное, многостадийное и дорогостоящее.
Серьезный вопрос и относительно промплощадки. Хвостохранилище планируется на борту карьера. Осадки, которые будут складироваться, высокотиксотропные, то есть малейшее нарушение их спокойствия - и они приходят в текучее состояние. Карьер отрабатывать мелкошпуровыми взрывами никто не станет. Это будут массовые взрывы. И вот это сейсмическое воздействие на хвостохранилище в любой момент может привести к тому, что оно выльется или в карьер, или в реку.

---