23:03 Почему умер Владик, или Как снежок перерос в снежный ком (Виктор МОЛОДОВСКИЙ) | |
 Рано утром 7 марта в Степногорской городской больнице умер 10-летний Владик Окунев. От случайного попадания снежком в голову мальца до часа его смерти прошло немногим менее суток. Все, что произошло за эти сутки, - тревожит не только самим фактом трагического исхода, но и тем, как проявили себя взрослые… 8 марта новость о трагедии в Степногорске распространило информационное агентство «Новости-Казахстан»: «Десятилетний воспитанник детского дома в Степногорске умер, получив закрытую черепно-мозговую травму во время игры в снежки со сверстниками, сообщила в четверг пресс-служба областного департамента внутренних дел. По информации ведомства несчастный случай произошел 6 марта в Степногорском детском доме. «Воспитанники областного коррекционного детского дома играли во дворе в снежки. Один из старшеклассников кинул снег в голову ученику 3 класса», - рассказали в пресс-службе. В результате 10-летнего мальчика госпитализировали в больницу Степногорска. Ему поставили диагноз закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга. «Мальчик умер в травматологическом отделении больницы», - сообщили в ДВД». Реакция на перепечатку этой новости информагентства в «Престиже» не заставила себя ждать. Директор областной коррекционной школы-интерната №3 для детей с задержкой психического развития и интеллектуальными нарушениями Фарида Буташевна Есжанова отправила нам гневное письмо: «Ваша статья в газете "Престиж" от 15 марта 2012 года не соответствует действительности. Можно было побеседовать с директором, прежде чем публиковать. Да, действительно, умер мальчик коррекционной школы-интерната №3, но не в школе и не в детском доме, а в больнице, куда был доставлен в 21 час из дома. Семья полная, живут в общежитии 6 мкр. 6 марта, выйдя на остановке маршрутки, дети кидались снежками, в школу ребенок пришел нормальный. Жалоб не было, оснований для вызова «скорой помощи» тоже не было. Он позавтракал, посидел в интернате, пообедал, после уроков вместе со старшим братом ушел домой. Сходил к матери на работу, ушел играться на улицу. В 20 часов родители вызвали «скорую помощь», врачи поставили инъекцию, ребенка оставили, посоветовав обратиться к участковому врачу. Позже вызвали участкового врача, которая опять вызвала «скорую» и доставила ребенка в больницу, где сделали снимок, взяли анализы, после чего мальчика положили в травматологическое отделение, в 305 палату. Ребенок плакал, просил помощи (по словам больных травматологии), ему поставили укол, после чего он успокоился. 7 марта 2012 года ребенок скончался в больнице, в отделении травматологии. По заключению медэкспертизы смерть наступила в 6.30 утра от черепно-мозговой травмы…». А в прошлую пятницу в редакцию «Престижа» пришла тетя умершего Владислава Окунева, Ольга Николаевна. Она оставила нам копию заявления, адресованного прокурору города и изложенного от имени матери Владика, Валентины Николаевны: «Прошу Вас разобраться и привлечь к установленной законом ответственности лиц, чьи действия или бездействия привели к смерти моего сына Окунева Владислава Олеговича, 1.06.2001 г.р. Считаю, что смерть наступила по причине не оказанной ему вовремя медицинской помощи медсестрой вспомогательной школы №3, врачом «Скорой помощи», а также медперсоналом Центральной городской больницы г. Степногорска. 6 марта 2012 года в 11.30 часов возле вспомогательной школы №3 ученики 9 класса вышеупомянутой школы бросались снежно-ледяными комьями и попали в голову моего сына Окунева Владислава, направлявшегося со своим братом Окуневым Сергеем в школу. Придя в школу, Владислав обратился в медкабинет к медсестре с жалобами на сильную головную боль и обильную рвоту (указанные симптомы свидетельствуют о наличии черепно-мозговой травмы), кроме этого, он рассказал о произошедшем. Медсестра отправила Владислава домой, не вызвав «скорую помощь» и не оказав ему первой медицинской помощи. Когда мой сын пришёл домой в 16 часов 6 марта 2012 года, я вызвала «скорую помощь», но приехавший врач, осмотрев моего сына, сказала нам дожидаться участкового врача и поставила ему укол от тошноты. Участковый врач пришла в 18 часов, осмотрела Владислава и направила моего сына на госпитализацию. В приемном покое Степногорской городской больницы моему сыну был сделан рентген, по снимку которого дежурным врачом не была обнаружена трещина височной кости черепа, и его положили в палату травматологического отделения с диагнозом ушиб мягких тканей. На следующий день, 7 марта 2012 года, я со своим мужем, Окуневым Олегом Леонидовичем, узнала о смерти нашего сына от сотрудников милиции, которые проводили допрос в школе, где учился мой сын, по факту трагедии, произошедшей накануне с моим сыном…». Если вы внимательно прочитали сообщение информагентства, письмо директора областной коррекционной школы и заявление в прокуратуру, то, думаю, обратили внимание на явные противоречия в трех этих источниках (и, заметьте, автором ни одного из них не является «Престиж»). Дальше – больше. Число моих собеседников все росло и росло, количество неточностей и противоречий заметно увеличилось, но как раз эти самые противоречия, как это ни покажется вам странным, внесли достаточно ясности в установление причин случившегося. Сережа, старший брат Владика, вносит свои уточнения к письму Фариды Есжановой: - Я пошел в школу пешком и сказал Владику: пошли со мной. Он не захотел идти, отправился ждать маршрутку, у него нога болела. Владик раньше меня в школу приехал. Я в школу захожу - он на окне сидит, плачет. Спрашиваю: что с тобой? Он говорит: в меня льдом кинули. У него уже синяк был. Я говорю: пошли к медсестре Елене Николаевне. Она осмотрела его утром, салфетку со льдом ему приложила, и он ее держал. У меня уроки были, а у него - во вторую смену, и он целый день в интернате пролежал. Там еще завуч был: она сказала, пусть Владик полежит в интернате. На завтрак он только чай выпил и начал рыгать. Воспитательница, которая в интернате работает, это видела. Он в обед вообще не ел, только кофе выпил и всё. Когда я к нему заходил, на самой большой перемене, у него рвота была, вся подушка и одеяла были в этом. Я спросил: Владик, что у тебя болит? Он говорит: у меня голова болит сильно. Я хотел сходить к Елене Николаевне за таблеткой. Он отказался. Мы из школы шли, зашли по пути к маме. Мама увидела, что брату плохо и сказала: иди домой, я скоро приду, вызову «скорую». На улице мы в этот день не играли - брату плохо было. Ольга Николаевна, тетя Владика: - Почему медсестра сразу не вызвала «скорую» в интернат? Есть у меня претензия и к врачу «Скорой помощи»: почему он сразу не отправил ребенка в больницу? Я раньше работала в медсанчасти, в детской хирургии: при малейшем сотрясении, при рвоте сразу ребенка госпитализировали. Врач «Скорой помощи» был в 16 часов, а участковый врач прибыл в 18 часов. Время упущено. Я позвонила на Станцию скорой помощи – чтобы узнать фамилию врача, выезжавшего по адресу, где живет моя сестра. Мне не ответили, бросили трубку – не стали со мной разговаривать. А почему врачи больницы не проявили оперативности, не установили по снимку трещину височной кости черепа? Владик на следующий день, 7 марта, в 6 часов утра умер - почему родителям не сообщили о смерти сына? Об этом матери только в школе сообщили в 10 часов утра. Ребенка не вернуть. Но обращение в прокуратуру сделано для того, чтоб впредь подобное не повторилось, чтоб к детям с большим вниманием относились. Главный врач СЦГБ Жанат Сартаевич Мусин: - Первое, что, на мой взгляд, надо было сразу сделать – доставить ребенка в приемное отделение. Сразу же после получения травмы. Были основания: рвота, тошнота, головная боль. Здесь важную роль играет фактор времени. Это был световой день, весь медицинский персонал в это время на рабочем месте. Естественно, динамика была бы другая. Или 3 часа наблюдали, и потом мальчик спать лег и все успокоились, или он на протяжении 8 - 10 часов находился бы у нас, и мы за это время какую-то динамику отследили бы. Заключение даст судмедэксперт, обратимо или необратимо было все, но дело в том, что мы потеряли время. Или ночью врачей собрать, или сразу один, другой, третий посмотрел бы. Любовь Александровна Кошелева, заместитель главного врача СЦГБ: - Мы вызвали врача функциональной диагностики, она экстренно из дома приехала – ЭХО сделала, рентген-снимок мальчику сделали – трещину не обнаружили. Жанат Мусин: - Зачастую трудно это увидеть у 10-летнего, потому что череп еще не взрослого человека, у ребенка есть зоны роста. Бывает, трещина проходит чуть ли не через весь череп, а мозг не пострадал. А тут череп целый по снимку, а внутри кровоизлияние, которое постепенно накапливалось. Любовь Кошелева: - Как рассказывают врачи в приемном отделении, они кое-как мальчика усаживали на кресло, чтобы транспортировать из приемного отделения. Он вставал постоянно. И отвечал на вопросы врача ребенок адекватно. ЭХО когда делали, он был нормальный, на вопросы отвечал. Насколько сейчас можно судить, у него медленно гематома наполнялась… Тут еще такой фактор настораживает. От снежка – и такие последствия? Жанат Мусин: - В этом без нас будут разбираться. Дело в том, что ребенок у нас умирает. Просто засыпает – персонал расценивает это как нормальный, обычный сон, и утром ребенок уходит. Любовь Кошелева: - По объяснительной медсестры, врачей, они наблюдали мальчика. Палата находилась напротив поста. Ребенок был под постоянным присмотром. Жалоб особых, что в динамике идет ухудшение, не отмечали. Жанат Мусин: - Врачи его состояние не расценили в тот момент, как такое, при котором необходима трепанация черепа. Теперь мы ждем заключение судмедэксперта. И тогда будем дальше анализировать. Но в связи с тем, что случилось у нас это, мы вынесли строгий выговор старшему дежурному врачу. Любовь Кошелева: - Выговор за то, что, может быть, врачи недооценили риск возникновения таких трагических последствий. Хотя здесь ситуация сложная, учитывая то, что не было явных, настораживающих признаков ухудшения в момент обследования ребенка. Жанат Мусин: - Конечно, никто намеренно это не сделал. Но факт-то есть – летальность. От этого никуда не деться. Любой врач несет ответственность за здоровье больных в процессе работы, во время дежурства. Он принял дежурство и до утра должен выполнить весь объем работы, чтобы летальности не было. Его должностная инструкция обязывает к тому, чтобы он все выполнял. Мы посчитали, что дежурный врач не до конца выполнил все необходимое... Любовь Кошелева: - Там больше выговор за оформление медицинской документации. Были дефекты в ее оформлении. Жанат Мусин: - В истории болезни не все было отражено, что необходимо отражать. А на ее основе лечение проводится, лист назначения пишется. Наблюдение таких больных должно быть через каждый час. При такой скрупулёзности, возможно, и внимания было бы оказано ребенку больше. Есть такие случаи, когда мы бессильны, но отражено должно быть все в истории болезни - как в юридическом документе. Любовь Кошелева: - Возможно, более тщательное динамическое наблюдение требовалось. Может быть, сказалось то, что неявная симптоматика была. Не было у врача настороженности, может быть, из-за недостаточности опыта именно по нейротравме. Заместитель главного врача: - Мы сделали запрос в областную больницу, для того чтобы обучить наших хирургов, травматологов основам нейрохирургической патологии, именно нейротравмы. Чтобы на рабочем месте обучить каждого. Получили «добро» из областной больницы, и вот с 27 марта у нас уже по графику травматологи и хирурги будут обучаться у специалистов нейрохирургического отделения. Я думаю, что это тоже даст определенные результаты. У нас есть специалисты с опытом, которые владеют трепанацией. Просто здесь словно закон подлости сработал. Если бы у мальчика массивно сразу набралась кровь, он бы дал клинику, его бы положили в реанимацию под постоянное наблюдение. Но у него потихоньку «подкравливало», и он медленно угасал. Он во сне умер - без жалоб, без криков, без мучений, без судорог. Хотя там сдавление мозга произошло, насколько я знаю. Любовь Кошелева: - Есть недоработки и на уровне поликлиники и школьной медсестры. В частности, в том, что транспортировка мальчика своими ногами осуществлялась, а надо было, конечно, на носилках его нести. Елена Николаевна, медсестра областной коррекционной школы-интерната: - Ко мне подошла дежурная учительница с Владиславом. Она сказала: этому ребенку снежком попали, посмотрите его, пожалуйста. Я его посмотрела, спросила: у тебя что-то болит? Он говорит: нет. Голова болит? Нет, не болит. Я оказала помощь – компресс холодный сделала. Он у меня посидел некоторое время, минут 15, потом мы позвонили маме, чтоб подстраховаться. Мама не взяла трубку. Дальше мы решили отвезти его домой, потому что он учился со второй смены. Вызвали такси, и завуч его повезла домой. Дома никого не было, и его привезли назад в школу-интернат. Он посидел у нас до начала уроков, потом пошел на занятия. Отучился. Никаких жалоб больше не было. До занятий он сидел в интернате – смотрел телевизор. Я сама лично в интернат заходила – спрашивала: у тебя что-то болит? Он сказал: нет, у меня ничего не болит. Рвотных масс на подушке не видела. Синяка не было – это точно. Олег Леонидович Окунев, отец Владислава: - Владик домой пришел – у него синяк был. Зашел домой заплаканный. Я спросил: где болит? Он показал. Пол синего уха и уже гематома была. Классный руководитель Владислава: - Он поел, позавтракал и пообедал. Ничего такого, чтоб встревожиться, не было. Полтретьего ушел из школы. Синяк сразу не проявился. Владислав не плакал, не кричал. А вообще, мальчик часто приходил в школу с синяками, с фингалами и говорил, что во дворе с мальчишками подрался. Фарида Буташевна Есжанова: - У нас в школе никаких причин, чтобы вызвать «скорую помощь», не было. Нормально чувствовал себя здесь ребенок. Валентина Николаевна Окунева, мама Владислава: - Ну как нормально? Он шел из школы, и его шатало по дороге. И пока они шли до дома, он раза три или четыре присаживался – ему плохо было. Я бросила работу и бегом побежала домой. Фарида Есжанова: - В первую очередь я обвиняю родителей, которые, увидев синяк, сразу должны были везти ребенка в больницу. Сами говорите, ребенок неровно шел, был синяк. Я бы схватила его и побежала сразу в больницу. «Скорую» вы уже вечером вызвали. Мама и папа, вы себя ни в чем не вините? Ребенок больной - как можно спокойно ходить, лежать и кого-то еще обвинять? В первую очередь, я считаю, виноваты вы сами. Вы вовремя не обратились в больницу. Олег Окунев: - Жена вызвала «скорую». Врач приехала, давление посмотрела и укол поставила. Все, ребенок лег спать. И врач «скорой» уехала. Валентина Окунева: - Я «скорую» вызвала. Укол врач поставила и сказала нам ждать участкового врача. Если сама врач «скорой» ничего не сказала, откуда я могу знать, что делать? И когда участковый врач пришла, она только посмотрела на Владика и сразу нам выписала направление. «Скорую» она не вызвала - мы поехали на маршрутке… После всех осмотров и обследования сына я уехала домой и живым больше его не видела… *** И в городской больнице, и в областной коррекционной школе-интернате я услышал примерно одно и то же: своей вины не снимаем. Но когда я пытаюсь персонифицировать ответственность за случившееся, с определением персональной вины становится как-то сложно. Впрочем, это дело правоохранительных органов – искать конкретных виновных и устанавливать степень их персональной ответственности. Я же, несмотря на противоречивость услышанного от участников и свидетелей этой трагедии, главное для себя уяснил: где-то опять проявили равнодушие, кто-то снова недооценил серьезность произошедшего, и все, от кого требовалась оперативность в действиях, ее в достаточной мере не проявили... Ранним утром 7 марта умер 10-летний Владик Окунев. Виктор МОЛОДОВСКИЙ | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |