«Справка. Дана Нине Васильевне Родиной в том, что она, действительно, является малолетним узником фашизма и имеет право на льготы, установленные постановлением Совета министров СССР №907 от 10.11.78 г.». Такие справки в нашем городе имеют только 5 человек. Они дают им право на государственные льготы. Но они не дают возможности стереть из памяти страшные картины пережитого, забыть боль потерь. Они не дают им возможности вернуть здоровье и беззаботное детство. У этих людей не было детства, и они не хотят об этом вспоминать. Нина Васильевна Родина – единственный человек, согласившийся рассказать нам свою историю.

Нина Васильевна Родина родилась в первые месяцы войны и, конечно же, не помнит, как в российскую деревушку под Брянском, где жила ее семья, пришли немцы. Все, что тогда происходило, она знает со слов своей матери и старшей сестры.

Когда началась оккупация, многие жители окрестных сел, не желавшие жить «под немцем», побросали свои дома и подались в лес к партизанам. Мать Нины Васильевны тоже не решилась остаться. Ей было чего опасаться. Ее муж – отец Нины Васильевны – воевал в рядах советской армии, до войны он работал в правлении колхоза, а семьи активистов немцы расстреливали в первую очередь. С тремя малолетними детьми женщина ушла в лес. А было ей в то время только 28 лет.

У партизан беглецы пробыли недолго. Партизаны, обремененные большим количеством женщин и детей из окрестных сел, долго прятаться в лесах не могли. Поэтому, когда немцы объявили на них облаву, партизаны ушли на болота, оставив сельчан на милость врага. Но от кого было ждать милости? Немцы с помощью местных полицаев всех беглецов переловили, затолкали в грязные вагоны, в которых прежде перевозили скотину, и повезли в неизвестном направлении. Ехали несколько дней. За все это время двери вагонов не открывались ни разу. Людям не давали ни еды, ни даже воды. Однако женщины все же умудрялись добывать воду. На станциях они связывали свои платки вместе, один конец своеобразного жгута бросали сквозь узкое оконце в лужи, затем отжимали платок и поили этой грязной жижей детей. Когда страшное путешествие подошло к концу и состав остановился на станции близ латышского города Резекне, половина пассажиров была уже мертва.

Маленькой Нине повезло, что ее не отобрали у матери, как это практиковалось у немцев – дети в один лагерь, матери в другой. Ее не убили, не избавились, как от ненужного «балласта». Вместе со всей своей семьей девочка попала в немецкий концлагерь «Шталаг №340». Первым делом всем узникам, в том числе и младенцам, повесили на шею деревянные таблички с личными номерами. Эти таблички под страхом смерти запрещалось снимать даже ночью. Пребывание в концлагере жизнью назвать невозможно. В бараках, забитых до отказа, пленные спали в пять ярусов. Кормили их скудно. Слабых ежедневно расстреливали десятками. Но голод был сильнее страха, и дети, кто постарше, ходили к забору просить у охранников хлеба. Бывало, что кто-то из них бросал кусочек – то ли из жалости, то ли посмотреть забавы ради, как дети будут за него драться. А бывало, что какой-нибудь злобный охранник врежет сапогом по тощей спинке ребенка, чтобы не надоедал.

Самой страшной была первая зима в неволе. Ведь в лагерь все члены семьи Нины Васильевны попали в том, в чем были на момент ареста. Впрочем, даже если у них и были бы с собой какие-нибудь пожитки, их все равно бы отобрали, как это происходило с другими пленными. Люди сотнями умирали от обморожения, голода и болезней. Должно быть, чтобы избавить себя от лишних хлопот, а заодно и заработать, немцы стали продавать узников местным латышам в качестве рабочей силы. Маленькой Нине опять повезло. Как ни странно, один фермер взял к себе всю ее семью целиком, вместе с младенцем. Но на этом вся его «благотворительность» и закончилась. Лютовал он хуже немцев, бил пленных женщин и детей за любую провинность. А провинностей было немало, ведь латышский язык поначалу никто из них не понимал. «Если бы нас не забрал к себе другой фермер, - говорит Нина Васильевна, - мы бы не выжили». Почему он это сделал – она не знает, но этот фермер буквально спас семью от гибели. Он оказался более-менее приличным человеком: сносно кормил, не зверствовал и даже позволял своим работникам отдыхать после обеда полчаса. Изнуренные тяжким трудом узники где садились, там и мгновенно засыпали. Жена фермера тоже была настроена снисходительно по отношению к узникам. Она не морила голодом малышей из числа пленных, хоть проку ей от них не было никакого. И даже позволяла своей маленькой дочке играть с малолетними заключенными, пока их матери работали на ферме или на полях. Это помогло русским ребятишкам быстро освоить латышский язык.

Надо сказать, что жадность немецких конвоиров многим заключенным помогла остаться в живых. Известно, что советским войскам не удалось без потерь освободить узников концлагеря «Шталаг №340». Выжили, в основном, только те, кого ранее немцы продали местным жителям. А вот сам приход советских войск Нина Васильевна запомнила, хоть и маленькая была. Запомнила, потому что во время бомбежки на глазах у детей убило хозяина фермы. Он лежал с оторванной ногой среди своих покалеченных осколками работников. Смерть уравняла всех.

По рассказам матери Нина Васильевна знает, как узники концлагеря встретили советских солдат. Когда они вошли в город, люди словно обезумели. Они яростно кидались на солдат, трясли их за грудки и выкрикивали в лицо: «Почему вы нас бросили? Почему? Мы так мучились!». Но свобода тоже еще не означала конец мучениям. Впереди семью Нины Васильевны ждало немало тяжких испытаний. Ее мама отказалась остаться в Латвии, как это предлагали ей и другим освобожденным узникам лагеря. Семейству предстоял нелегкий путь на родину. Три месяца добирались они до дома всеми правдами и неправдами. Кормились тем, что люди подавали. Мать Нины Васильевны гнала домой надежда на возвращение мужа. А вышло так, что пришла она вместе с детьми на пепелище. От их улицы всего-то и осталось, что три дома. Уже здесь узнала, что ее муж погиб под Смоленском. Что ее мать и сестру вместе с другими сельчанами немцы заставили собственным руками вырыть себе могилу, а затем хладнокровно расстреляли. Что все добро, которое она зарыли на своем огороде, прежде чем уйти с детьми в лес, нашли и забрали местные полицаи. У осиротевшей семьи ничего не осталось. Идти им было некуда. Они сидели на останках родного гнезда и дружно ревели.

А потом семья пошла скитаться по чужим углам. К тому времени Нина уже подросла и хорошо помнит, как голодала, как носила одно-единственное платье, сшитое из каких-то бросовых тряпок, так что если мать его стирала, то Нине приходилось сидеть голой и ждать, пока оно высохнет. Наконец, с помощью колхоза семья обзавелась собственным домишкой, но жили по-прежнему очень трудно. Любопытно, что некоторое время спустя мама Нины Васильевны случайно увидела на бельевой веревке в соседнем селе собственные вещи, пропавшие во время войны с ее огорода (узнала их по ручной вышивке), но предъявить претензии не решилась – испугалась бывшего полицая.

«Что интересно, - рассказывает Нина Васильевна, - пока мы находились в плену, почему-то вообще не болели. Болеть начали потом, когда вернулись домой. Да и что говорить, жизнь в послевоенном колхозе сладкой не назовешь. Работали на полях все, включая детей, до изнеможения. Зарплату не получали, досыта не ели, жили, можно сказать, на подножном корме. Впервые хлеба наелись уже здесь, в Казахстане, когда приехали на Целину. Помню, как-то мода пошла на суп из крапивы, я и предложила своей маме добавить ее в борщ. А она сказала: что хочешь со мной делай, а с крапивой борщ варить не буду – на всю жизнь наелась».

Сегодня мамы давно уже нет в живых, но Нина Васильевна благодарна ей за то, что в страшных условиях оккупации и немецкого концлагеря уберегла всех детей, сохранила семью. А еще Нина Васильевна благодарна ей за то, что не осталась тогда, в 1945 году, в Латвии. А ведь многие приняли решение остаться. «Во время войны они пленными были, - говорит Нина Васильевна, - а теперь вдруг оккупантами стали». В последние месяцы она постоянно плачет над новостями из Украины: «Мы столько горя пережили! Как же страшен этот возврат к нацизму!».

Справка «Престижа»

11 апреля отмечается как Международный день освобождения узников нацистских концлагерей. Именно в этот день американские войска освободили самый крупный немецкий концлагерь Бухенвальд. Всего во время Второй мировой войны на территории Германии и оккупированных ею территориях действовало 14 тысяч концлагерей. Узники, содержавшиеся в этих лагерях, прошли все круги ада. Их пытали, травили в газовых камерах, сжигали в печах, на них ставили страшные медицинские эксперименты. Всего через эту нацистскую мясорубку прошло около 18 миллионов человек всех национальностей и вероисповеданий (по некоторым данным, 20 миллионов). Из них более 11 миллионов были уничтожены. Среди погибших – 5 миллионов советских граждан.

Надежда КАХАНОВА