Повод для нашей встречи, пожалуй, с одним из са­мых известных поэтов Степ­ногорска Юрием Никитиным оказался грустным и одно­временно радостным. Груст­ным – оттого что у Юрия Ле­онидовича «полетел» жест­кий диск на компьютере и многолетние старания поэта в одночасье исчезли. А ра­достным – потому что значи­тельную часть его творений удалось спасти, благодаря тому что несколько лет назад корреспондент газеты «Пре­стиж» сохранил на флешке сборники стихов Никитина. И не зря.

Охота, рыбалка и… гастрономические шедевры

На уютной кухне вкусно пах­нет борщом. Юрий Леонидович в последние годы нашел новое увлечение, и не самое скучное - кулинарию. За окном осень. Борщ наварист и свеж. Настро­ение замечательное.

- Когда-то в это время я си­дел в камышах и целился в уток. Нас, геологов, ружье кормило. Сильно, конечно, не наглели. К охоте я пристрастился еще в послевоенном детстве. Родил­ся 8 января 1941 года в городе Степняке Кокчетавской области. Мне было 4 года, когда отец вернулся с фронта. Вернулся в звании капитана, ни разу не ра­ненный, в отличие от родителей моих друзей, которых война не пощадила. Отец друга Толика Ипаткина жил на окраине Степ­няка. Латаный-перелатанный от ранений. Он зимой подрабаты­вал ловлей хорьков, корсаков и прочей звериной мелочи, кото­рой в ту пору степь кишела. Ста­вил петли, капканы, а пушнину сдавал. И мы с Толиком ему, как могли, помогали.

После войны в городском ки­нотеатре частенько показывали трофейные фильмы. Естествен­но, весь Степняк содрогался от наших воплей после просмотра «Тарзана», и все мы взялись за изготовление луков, покоренные меткостью Робин Гуда. У отца были золотые руки, и, похмыки­вая над моими мучениями, он сработал мне такой лук и такие стрелы, которыми уже через не­делю я с 15 метров попадал в спичечный коробок! И первую свою утку я убил из лука, в 12 лет я уже охотился с отцовским ружьем самостоятельно, а в 14 лет оно мне было подарено. И я стал полноправным охотником.

- Ученье давалось мне легко, - вспоминает Юрий Леонидович, - троек в табеле почти не было, но как-то отец, будучи слегка «под турахом», упрекнул: «У всех ро­дителей дети как дети, приносят за год похвальные грамоты, а я даже не знаю, как она выгля­дит». На что получил в ответ: «У всех родителей дети катаются на великах, а я на них только по­глядываю». В итоге спора у меня появился «взрослый» велосипед, и 15 км от Степняка до озера Жу­кей оказались пустяковым рас­стоянием. Так я пристрастился к рыбалке.

После войны мы жили очень скромно, но мама постоянно под­писывалась на новые и новые из­дания. У нас образовалась очень приличная библиотека, а в двух­стах метрах от дома была библи­отека городская. Читать я начал с пяти лет, читал запоем, и даже сейчас, осваивая компьютер, я нет-нет да и открою приглянув­шуюся книжицу.

Нет войне!

Сегодня Юрий Леонидович всерьез обеспокоен геополити­ческой обстановкой в мире. Что стало с нами? Что случилось с братскими народами, кото­рые сегодня идут друг на друга с оружием? Беда, беда… Кто прав? Кто виноват? И есть ли право говорить о праве, когда по обе стороны конфликта гиб­нут дети, страдают женщины и старики, уходят безвозврат­но здоровые, молодые парни? Кому это выгодно? Кто отсижи­вается в стороне и потирает в злорадстве руки, покуда брат убивает брата?

- Мой дядя Григорий Бога­тырев погиб на Ленинградском фронте в 1942 году, - вспомина­ет Юрий Леонидович. - Я долго не решался прикоснуться к этой теме. Да, я знал о его гибели. Тетя Нина, вдова, много рас­сказывала нам, детям, о во­йне. О том, как он воевал, как погиб. Но это все было детским восприятием, где преобладала линия героизма и даже какой- то сопричастности к победе – мы победили, мы! Но время шло, мы взрослели, и с возрас­том стало приходить осознание того, какою страшною ценой эта победа была оплачена. Я, на­пример, описывая подвиг дяди Гриши, неожиданно для себя связал в одну цепочку: отец во­евал, мамин брат, дядя Жора, воевал, дядя Гриша воевал, муж тети Лиды, дядя Сережа, воевал. Воевали все из нашей семьи, кто мог держать в руках оружие! Все были офицерами, все были коммунистами, и один не вернулся.

Дядя Гриша! Прости племя­ша, что на «ты»,

Как помыслю - мурашки по коже:

Ты, поднявшийся в рост у по­следней черты,

Был меня чуть не втрое мо­ложе!

В эту же цепочку так и про­сится еще один пронзительный сюжет, написанный со слов моей двоюродной сестры Веры Григорьевны Зайцевой. Она была ребенком, я записывал с ее слов, поэтому возможны не­большие неточности, никак не влияющие на суть излагаемо­го. Шел третий год войны. Дядя Гриша уже погиб, тетя Нина преподавала русский язык и ли­тературу в школе, где учились дети, вывезенные из блокадно­го Ленинграда. Маленькая Вера угасала от голода, ее желудок не принимал никакой пищи. По рекомендации медиков, про­будить его к работе мог только белый сдобный хлеб. А где его могла взять молодая вдова с двумя маленькими дочками на руках в это беспощадное вре­мя? Настал день, когда тетя Нина не пошла утром в школу, осталась дома возле ослабев­шего ребенка. А после обеда прибежала Маша Березовская, староста класса, чтобы узнать, что случилось, почему учитель­ница не появилась на уроке. Увидела убитую горем мать, еле живого ребенка, подробно расспросила, что и как, и пулей вылетела из дома. Вернулась через пару часов с большой сумкой, наполненной крохотны­ми белыми булочками, которые выдавались детям-блокадни­кам для восстановления здоро­вья. И белые сухарики, которых насушила тетя Нина из этих бу­лочек, спасли мою сестру!

А теперь, уважаемые соотече­ственники, вдумайтесь: двенад­цатилетние дети, все до единого, поделились своим пайком ради спасения совершенно незнако­мой девочки! Они сами прошли через нечто подобное, и Машень­ке Березовской никого не при­шлось уговаривать. Вот почему эта война зовется Великой От­ечественной. Вера Григорьевна Зайцева в свое время отыскала могилу отца, рассказала в Омске о его гибели, подготовила для му­зея документы. Очень хочется, чтобы эти строки были восприня­ты как дань безграничного уваже­ния к ветеранам войны!

От хором многоэтажек до по­следней сельской хаты,

Где вчера еще наивно улыба­лась тишина,

Всех от мала до велика обо­значила в солдаты

На четыре долгих года беспо­щадная война.

«Мой отец»

- Леонид Витальевич Никитин, мой отец, - продолжает наш собе­седник, - ушел из жизни, немного не дожив до 75-летнего юбилея. Я помню золотые руки отца, помню, как весело и умело он делал лю­бую работу по хозяйству, помню, с каким уважением относились к нему заводчане и руководство рудника. Отец был механиком по призванию, до войны успел окон­чить Щучинский горный техникум, честно отвоевал все четыре года, командовал батареей и ушел в запас в звании капитана. На руд­нике прошел путь от механика шахты до директора ремонтно- механического завода. Степняк - районный центр, и завод с его литейным и механическим цеха­ми был, пожалуй, самой мощной производственной единицей рай­она.

Коммунист до мозга костей, отец был членом бюро горкома, дружил со всеми директорами совхозов. У нас дома очень ча­сто ночевали его многочислен­ные знакомые. Я хорошо помню его толстую записную книжку, где бисерным почерком были записаны адреса и фамилии нужных людей, нужных именно для дела!

Отец немного играл на гита­ре, у нас была поющая семья. Помню, на 9 Мая к нам пришли гости и бабушка накрыла стол под тополем во дворе дома. Ро­дители знали массу всяких пе­сен, гости тоже оказались пою­щими, и мы пели не менее часа. Когда собрались расходиться, послышались голоса:

- Еще! Спойте что-нибудь!

Глядим, а за заборчиком це­лая толпа собралась. Хорошие были времена! Тогда не было телевизоров, мы все ходили в кино, а в каждом фильме звуча­ла новая песня. И буквально на следующий день после показа эти песни звучали на улицах. Мы жили скромно, но с каждым днем все лучше и лучше, и у нас была уверенность в завтраш­нем дне. Сейчас так уже не поют. Последний раз отец взял в руки гитару в мой 50-летний юбилей, а через месяц ушел из жизни. Он очень переживал деградацию КПСС, называл по­литбюро не иначе как «домом престарелых», предрекал, что добром это не закончится. И, к сожалению, оказался прав.

О человеке хорошем

- Юрий Никитин, - рассказы­вает о нашем герое краевед На­талья Тележинская, - геодезист, поэт, человек открытый миру и людям. Интересно, Юрий Ле­онидович выбрал профессию геодезиста, одну из самых по­пулярных в середине прошлого века, потому что был в душе по­этом и, как многие тогда, искал романтику? Или эта работа, где люди чуть ли не полгода прово­дят в экспедициях, лицом к лицу с суровой и прекрасной приро­дой, разбудила в нем поэта?

Юрий Леонидович и сегодня с удовольствием вспоминает, как по весне раньше всех вы­езжал в поле, ведь он геоде­зист и должен разметить мест­ность прежде, чем его коллеги займутся геологоразведкой. Работа с утра до вечера под открытым небом нелегка, но зато попутно можно разведать, в каких колках и какие растут грибы, на каких полянах ягоды, где лучшая рыбалка. Заядлый рыбак, он с гордостью вспоми­нает, как однажды поймал кар­па на 6,5 килограмма. А еще в конце апреля возвращается в родные края пернатая дичь - а охотник он страстный, ни за что не пропустит начало сезона. Да и вообще, в степи так много интересного для того, кто уме­ет видеть. Юрий Леонидович показывал мне фотографии, сделанные в экспедиции, – ка­кие замечательные моменты жизни природы ему удавалось поймать! А каких удивительных существ он может углядеть в обычной коряге! Я видела их у него дома, впрочем, чаще все­го их выпрашивают друзья, и Юрий Леонидович с удоволь­ствием их дарит.

Впрочем, если говорить о Ни­китине-поэте, то он отнюдь не певец природы, во всяком слу­чае его стихов о природе мне не попадалось. Ему ближе, ска­жем, гражданская лирика. Поэт писал о ветеранах, афганцах, есть стихи на смерть Влада Ли­стьева. Что мне нравится в них - искренность и отсутствие па­фоса, патетики, избитых штам­пов. Это его собственные раз­мышления о жизни, героизме, справедливости. Автору больно за ветеранов, о которых вспо­минают чаще только в День Победы, ему далеко не все нра­вится в современной жизни.

Но грустных стихов у Юрия Ле­онидовича немного, и на встречах с читателями он с удовольствием читает свои «Анекдотные риф­мы» – забавные маленькие сти­хотворные рассказики. Помните, как в советские времена мы лю­били анекдоты - самые разные: о политиках, неверных женах, Василии Ивановиче, о Вовочке, приличные и не очень. Сейчас это все куда-то подевалось, а сегодняшний юмор стал более плоским. Читая веселые стихи Никитина, вспоминаешь добрые старые анекдоты - легкие, смеш­ные, с неожиданной концовкой.

Есть у Юрия Леонидовича стихи на случай, к юбилеям кол­лег, друзей. В любом коллекти­ве есть человек, который лихо рифмует поздравления юбиля­рам. Но Юрий Леонидович не просто умеет складно написать пожелания. В его стихах, кото­рые он объединил под рубрикой «О людях хороших», проявляет­ся то, что восхищает меня в нем: теплота, душевная щедрость, с которой он пишет о самых раз­ных людях, находя в каждом свою красоту. Это редкий дар. Наши люди очень хорошо ов­ладели наукой критиковать, а сказать доброе слово трудно, да и зачем: и так все ясно.  Юрий Леонидович удивительно умеет находить добрые слова, о ком бы ни писал: о коллегах геоло­гах, о наших прекрасных врачах - самых разных людях, с кото­рыми его сводила жизнь. И для каждого найдены единственные слова - и в стихах, и прозе. Поч­ти всегда есть немного юмора – автор нигде с ним не расстается, но, думаю, каждый адресат его поздравлений чувствовал себя очень польщенным. Я бы назва­ла стихи из этой книги «Энцикло­педией хороших людей Степно­горска и окрестностей». И если мне нужно найти сведения о том или ином жителе старого Степногорска, я с надеждой от­крываю книгу Никитина: а вдруг Юрий Леонидович о нем писал – тогда у меня в руках будет от­личный материал. Случалось, что я просто звонила и спра­шивала, что он может сказать о конкретном человеке – и он, ни минуты не думая, выдавал его яркую, интересную и, конечно, очень добрую характеристику.

Я не раз проводила встречи Юрия Леонидовича с читателями нашей библиотеки, и видела, что его с большим интересом слушали и взрослые, и старшеклассники.

А когда поэты Степногорска уча­ствовали в поэтическом фестива­ле в Щучинске, где собралось мно­го авторов не только из Казахстана, но и из России, публика долго не хотела его отпускать. Стихи Юрия Никитина напечатаны в местных газетах, сборнике степногорских поэтов «Каждому по душе» и в ре­спубликанском альманахе «Жем­чужная поэзия Казахстана».