Напротив меня сидит маленькая седая женщина. Таких называют «божий одуванчик». Я слушала ее рассказ, проникаясь все большей симпатией к собеседнице. Какой же крепкий стержень внутри этой женщины, если, прожив почти целый век (а ей скоро 84 года) и много повидав на своем веку, она сохранила открытое сердце и любовь к людям.
Голодное детство в российской глубинке, когда из 14 детей выжили только шестеро. Татьяна Прокопьевна Панкратова была последним, четырнадцатым ребенком. Юность отняла война. С 17 лет на совхозных полях: и пахала, и сеяла – все для фронта. После войны выучилась на бухгалтера в школе милиции и попала по распределению в такое место, где молодой девушке совсем даже не место – мордовские лагеря для бывших военнопленных. Всякого насмотрелась. Но, наконец, и в ее жизни светлое пятно появилось. Познакомилась там с веселым парнем-фронтовиком, он после войны служил сверхсрочно. Свадьбу сыграли. Муж демобилизовался, и они уехали на его родину – в Кокчетавскую область. Уже здесь узнали о том, что строится новый город в казахстанской степи. Приехали, посмотрели, да так и осели в Степногорске.
Оба работали в милиции. Квартиру получили. И все бы хорошо, да не заладилась семейная жизнь. Уже трое детей у них было, когда муж ушел из семьи. Переболела, перемучалась. Заботы о детях заполняли все свободное время. Но в милиции оставаться было уже невозможно. Ушла в ЦГХК, который и стал главным предприятием в ее жизни. 21 год отработала Татьяна Прокопьевна бухгалтером на ГМЗ. Дети выросли давно. Жизнь шла привычно и размеренно, когда вдруг грянула Чернобыльская трагедия. Несмотря на пенсионный возраст – 62 года, Татьяна Прокопьевна по-прежнему работала в ЦГХК, и именно ей предложили поехать в командировку в Чернобыль. Она недолго думала. Трудности ее никогда не пугали, и не такое в жизни бывало. Поехала сначала, как все, на два месяца, потом еще на два, потом еще… Опыт бухгалтерской работы у нее был колоссальный. Она давно научилась не замыкаться только на своем участке работы, а изучать весь процесс, поэтому в Чернобыле ей было работать легко. Трудность была в другом. Каждый день нужно было заставлять себя сосредоточиться на работе, потому что радиация действовала на организм так, что все время хотелось спать.
Татьяна Прокопьевна вспоминает свое первое впечатление от Чернобыля. Поразило какое-то неживое безмолвие. На улицах не было даже собак и кошек. Оказалось, их отстреливали специальные бригады, чтобы животные не разносили по округе радиацию. Куда-то подевались все птицы. Насколько опасна работа вблизи разрушенного реактора, она увидела сама, когда однажды вошла в столовую, где рабочие обедали… в нижнем белье. Выглядело это жутковато. Позже узнала, что их «звенящую» от радиации робу уничтожали после каждой смены, а взамен выдавали новую. И так – каждый день.
Работы на станции предстояло еще много. Деньги через бухгалтерию проходили огромные. Но из-за того что сотрудники менялись каждые 2 месяца (командированные ехали со всех предприятий атомной промышленности), в документах было много неразберихи. Поэтому спустя 8 месяцев руководство Московского института атомной энергетики им. Курчатова, которому подчинялась бухгалтерия, предложило бухгалтерам остаться в Чернобыле на постоянную работу. Все понимали, насколько это опасно для здоровья, поэтому большинство отказалось. Остались только двое: одна женщина из Москвы и Татьяна Прокопьевна Панкратова. Она подумала, а что ей терять? Молодым нужно жить, детей рожать, а у нее уже и внуки к тому времени были.
Думаю, что этот случай уникален. Татьяна Панкратова отработала в Чернобыле девять (!) лет. Вряд ли еще найдутся люди, которые в здравом уме и твердой памяти, в напряженном ритме работы, который не все молодые выдерживали, работали бы до 70 лет, да еще в таком месте, как Чернобыль. Тот самый внутренний стержень и здесь не давал ей сломаться. «Сейчас люди очень пассивны, - говорит Татьяна Прокопьевна. - А там: утром дали задание, вечером руководители докладывают о выполнении. Нужно сутками – сутками будут работать, даже не спрашивая, станут ли за это платить. Мы – люди старой закалки, знаем, что такое работа. Если бы все и сейчас так работали, как бы мы жили!».
70-летний юбилей Татьяны Прокопьевны стал последним днем ее работы. Но как ни странно, уволена она была не по возрасту, а как гражданка иностранного государства.  Стала вдруг Татьяна Прокопьевна чужой среди своих. До развала Советского Союза  на станции дружно работали русские, украинцы, люди других национальностей. После развала отношение к русским резко изменилось. Что удивляться? К тому времени Чернобыль уже перестал быть смертельно опасным. На Украине своим гражданам рабочих мест не хватало. Мавр сделал свое дело… 
Оставаться в Киеве у дочери Татьяна Прокопьевна не захотела, вернулась в родной Степногорск, где давно ждала хозяйку пустующая квартира. Удивительно, но за весь наш долгий разговор я не услышала ни слова обиды или упрека в чей-либо адрес. Но вот мне очень стало за собеседницу обидно, когда я узнала, что ей предложили выбрать одно из двух пособий: либо как труженику тыла, либо как ликвидатору чернобыльской аварии. Почему, если она честно заработала и то и другое? Но Татьяна Прокопьевна ничего не просит, не обивает пороги чиновничьих кабинетов. «Мы работали не за награды, - говорит она. Мы знали, что были там нужны».
К концу разговора я поняла, что является тем самым стержнем, который помогал ей жить и работать. Это любовь к людям. «Надо любить людей, - сказала Татьяна Прокопьевна. - Тогда и в профессии, и в жизни все сложится хорошо. Если бы можно было начать жизнь заново, я бы снова стала работать бухгалтером, только с еще большим вниманием и любовью к людям».