30 апреля прошлого года курсанты степногорского военно-учебного пункта проходили наземную парашютную подготовку под присмотром своего инструктора Константина Каргина. Во время отработки упражнения по гашению купола парашюта сильный порывистый ветер унес раскрытые парашюты трех курсантов. Двое из них получили травмы легкой и средней тяжести, а 13-летний Олег Желев от тяжелых ран скончался на следующий день. С этого времени начнется следствие, которое продлится больше девяти месяцев и закончится 6 июня 2013 года приговором Степногорского городского суда.

В судебных прениях, предшествующих вынесению приговора, потерпевшая Марина Желева, ее представитель Лидия Омельяненко, поддерживающий государственное обвинение прокурор Курмет Аубакиров и адвокат подсудимого Александр Бреус еще раз выразили каждый свою позицию по поводу предъявленных Константину Каргину обвинений и по поводу того, какое решение должен принять суд.

Прокурор считает, что органами уголовного преследования действия Каргина, обвиняемого по статье 138, ч.2 УК РК, квалифицированы правильно и нашли подтверждение в ходе судебного процесса, несмотря на полное отрицание инструктором своей вины. По словам Аубакирова, подсудимый, будучи инструктором по парашютной подготовке в военно-учебном пункте Союза ветеранов ВДВ г. Степногорска «Десантное братство», не надлежащим образом выполнил свои обязанности, что привело трагедии.

Как следует из сказанного прокурором, нарушения начались задолго до этой трагедии – когда, в 2009 году, был организован так называемый военно-учебный пункт при общественном объединении «Десантное братство», хотя, напоминает Курмет Аубакиров, начальная военная подготовка допризывной и призывной молодежи проводится на базе государственных общеобразовательных учебных заведений. А Союз ветеранов ВДВ г. Степногорска доверил парашютную подготовку детей Константину Каргину, «не имевшему на то специального разрешения». И он согласился, тем самым добровольно взяв на себе ответственность за жизнь и здоровье обучавшихся у него детей. По мнению стороны обвинения, инструктор «систематически нарушал требования правил безопасности… при проведении практических занятий по наземной парашютной подготовке»: у каждого курсанта должны быть средства индивидуальной защиты – спортивная обувь, защитный шлем, а парашюты должны быть со страховочной веревкой, но эти условия техники безопасности Каргиным не были соблюдены. По словам прокурора, в ходе предварительного и судебного следствия установлено, что 30 апреля из-за плохих погодных условий, когда порывы ветра достигали 29 метров в секунду, Каргин вообще не должен был проводить занятий по гашению купола парашюта.

Прокурор пришел к выводу, что инструктор не обеспечил постоянный контроль за действиями курсантов во время занятий по парашютной подготовке, и это повлекло смерть мальчика: «Если даже Каргин не разрешал Олегу Желеву надевать парашют, инструктор обязан был контролировать действия всех обучаемых им лиц при проведении занятий и своевременно забрать у малолетнего парашют…».

Несмотря на положительные характеристики Каргина по месту жительства и работы, прокурор не увидел обстоятельств, смягчающих вину подсудимого, и, напротив, признал отягчающим его вину подтвержденный экспертизой факт алкогольного опьянения инструктора в день трагедии.

Прокурор считает, что именно в результате бесконтрольности и бездействия со стороны местных исполнительных органов, в частности, городского отдела образования, «без каких-либо разрешительных документов на осуществление образовательной и воспитательной деятельности был организован военно-учебный пункт, который также не имел каких-либо квалификационных требований по обучению и воспитанию детей, что привело к трагической смерти малолетнего».

Курмет Аубакиров попросил суд назначить Каргину 4 года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении.

Прерываемые плачем слова Марины Желевой, матери погибшего Олега, вряд ли могли оставить равнодушным хоть кого-то в зале судебного заседания: «Мой мальчик… умер у меня на руках. Я доверила этим людям самое дорогое, что было в моей жизни… Если б вы знали, сколько грязи пришлось мне вытерпеть, сколько пришлось грязи на моего ребенка… Как эти люди издевались, как они смеялись… когда шло следствие, когда разбиралась прокуратура… Они называли все это цирком… Получается, мы клоуны, а они ни в чем не виноваты… Ваша честь, я вас прошу, я вас умоляю, как мать, потерявшая все… Я не знаю, как теперь мне жить… Прошу принять самое жесткое решение – реальное наказание, чтобы этот человек наконец осознал и понял свою вину, что он натворил, а не просто повернулся ко мне и развел руками…».

Марина Желева также попросила судью вынести частное определение о приостановлении деятельности ВУПа, действующего под эгидой «Десантного братства»: «Закройте, чтобы другие матери не оказались на моем месте… Они вводят в заблуждение таких же матерей, как я, вводят в заблуждение государственные органы, прикрываясь достоинством и победами совершенно других людей, не имеющих никакого к ним отношения… Приостановите эту деятельность, ликвидируйте этот ВУП до тех пор, пока не наведут там порядок… Ведь, как выяснилось в процессе следствия, они не имеют права этим заниматься…».

По словам представителя потерпевшей Лидии Омельяненко, «это именно то преступление, о котором можно сказать такими словами: когда имеются доказательства фактов, какая нужда в словах?». Она особо подчеркнула, что в ходе судебного процесса были уточнены установленные предварительным расследованием доказательства и расставлены важные акценты. Лидия Омельяненко указала, в частности, на изменение тактики защиты – от непризнания подсудимым ответственности в обеспечении безопасности жизни и здоровья детей только потому, что Каргин общественный инструктор ВУПа, до обвинения погибшего ребенка в случившемся, так как якобы он сам навязался на занятия для старших курсантов. Совокупность установленных в суде обстоятельств позволяет представителю потерпевшей заключить: речь должна идти не о том, что Каргин не проконтролировал действия курсантов, а о том, что он именно так организовал это занятие, допустив всех детей к гашению купола на поле.

Лидия Омельяненко попросила суд также учесть, что это был случай допущенного подсудимым массового травматизма детей, и обратила внимание на уточненные в ходе судебного процесса детали, вступающие в противоречие со словами Каргина, который якобы не видел Олега Желева: «Все потерпевшие курсанты, Цыпленков, Жумин и погибший Олег Желев, как было установлено, стояли на старте одновременно… И у Каргина, который стоял напротив стартующих курсантов и даже наполнял купол парашюта одного из них, не было такого расстояния, чтобы не увидеть купола парашюта Олега Желева… Поле открытое, и на нем невозможно было ничего не заметить… Все видели наполняющийся третий купол. Почему никто из курсантов не остановил Желева? Да потому что разрешил Каргин, потому что в порядке очереди Желев подошел, потому что так было постановлено делать это упражнение самим инструктором. Не могли все 13 курсантов, в том числе две выпускницы, не видеть происходящего на поле… Каргин им и перепоручил, судя по обстановке, это занятие, Жумин показывал первое гашение всем, Цыпленков рядом и посередине стоял Олег. Они так и летели. Купола, как мы читаем в показаниях и слышим в суде от очевидцев, летели параллельно, одновременно… Состояние алкогольного опьянения Каргина, которое подтвердили эксперты, по мнению представителя потерпевшей, лишь объяснение тому, почему он позволил гашение купола. «Он неадекватно оценивал и силу ветра, и свои возможности… Поэтому, согласилась с прокурором Лидия Омельяненко, алкогольное опьянение, конечно же, отягчающее вину обстоятельство. Был бы Каргин трезв и адекватен, он, конечно же, на этом поле не остановился бы».

Представитель потерпевшей считает, что личность подсудимого характеризуется не столько характеристиками, пусть и положительными, сколько его отношением к преступлению, его поведением после совершенного преступления: «До сих пор даже личные соболезнования не принесены маме Олега Желева. Это косвенно говорит о том, что, действительно, человек не раскаивается. Следствие, неоправданно растянутое на девять месяцев. Самое главное – непризнание Каргиным своей вины до сих пор».

По мнению представителя потерпевшей, «рядом с Каргиным должны сидеть, как минимум, еще два человека – это председатель общественного объединения Советов, который выпустил Каргина в тот день на занятия, что установлено в суде, и начальник так называемого ВУПа Олейник: все начальники ВУПов общественные, однако на них по закону возложена ответственность за безопасность занятий с детьми».

Лидия Омельяненко пошла дальше: «Ничто не выше закона. Но почему-то этот общечеловеческий принцип не действует в «Десантном братстве» и почему-то что-то позволило в 2009 году им подняться и до сих пор, оторвавшись от земли, зависнуть выше законов… Выражаясь в философском смысле, мальчик погиб не зря… Он обращает наше с вами, взрослых людей, внимание на то, что нужно повернуться лицом к этому обществу и принять какие-то срочные меры… Какие цели они на самом деле преследуют, выставляя детей и эту свою работу с молодежью? Уже ясно и понятно, что никакой подготовкой молодежи к армии они не занимаются хотя бы в силу того, что мы здесь исследовали: они не соответствуют требованиям, предъявляемым законом к инструкторам военно-учебных пунктов…».

Рассказав о неухоженности помещения ВУПа, о нарушении законодательства, запрещающего в Казахстане создание общественных объединений по типу военизированных – со своей формой, с использованием в своей работе даже макетов оружия, Лидия Омельяненко пришла к выводу, что «такое отношение к детям – не случайность». Она попросила суд вынести частное постановление в адрес прокуратуры «о проведении комплексной проверки деятельности «Десантного братства» и о запрете ему заниматься военно-патриотическим воспитанием молодежи и подготовкой граждан к службе в армии в силу того, что они по закону могут только привлекаться к такой работе в качестве приглашенных под контролем органов образования и военного управления». Подсудимый Константин Каргин в слове защиты сказал, что очень глубоко сожалеет о случившемся, но своей вины не признает.

Адвокат подсудимого Александр Бреус отметил, что «Каргин, являясь членом общественного объединения ветеранов ВДВ г. Степногорска «Десантное братство», в свободное от работы время… на безвозмездной основе занимался наземной парашютной подготовкой с детьми, проходившими курс добровольного обучения в ВУПе г. Степногорска». Адвокат еще раз напомнил участникам процесса события того трагического дня, подчеркнув, что Каргин разрешил выполнить гашение купола парашюта только двум курсантам старшего, первого взвода – Жумину и Цыпленкову: «Больше никому из присутствующих разрешения такого не было… В то же время малолетний Желев с помощью малолетнего Естаева, несовершеннолетнего Будникова… без какого-либо на то разрешения, воспользовавшись тем, что Каргин отвлекся на занятия с Цыпленковым, надел на себя рюкзак с парашютом…». По словам адвоката, «в тот момент, когда Каргин, находившийся в поле, увидел, что открылся третий купол, он стал кричать всем: «Отставить!» - и, оставив Цыпленкова с ребятами, побежал в сторону несущегося на него третьего парашюта, в котором, как позже выяснилось, находился Олег Желев. Не имея реальной возможности остановить купол, но пытаясь сделать это, Каргин решил создать препятствие данному куполу, став в позу «звездочка», но купол опрокинул Каргина, при этом он сам получил телесные повреждения…».

Александр Бреус не усматривает в действиях Каргина ничего, что бы влекло его уголовную ответственность, так как «субъект статьи 138, ч. 2 УК РК, по которой подсудимый обвиняется, - специальный, то есть это лицо, на которое указанные обязательства возложены по службе, по специальному поручению и добровольно принявшее на себя такие обязанности». Адвокат считает, что Каргин к таковым не относится, «о чем свои показания дала суду старший следователь Жумабаева».

Александр Бреус выразил мнение, что «в данном конкретном случае вина Каргина ничем не доказана и не подтверждена», и попросил суд «вынести в отношении подзащитного оправдательный приговор ввиду полного отсутствия в его действиях состава преступления».

Адвокат отреагировал и на реплики о «Десантном братстве»: «Как говорит гособвинитель и моя коллега, никто и никогда это общественное объединение не контролировал. Это все, естественно, надуманно, так как все мероприятия проходят под четким руководством городской администрации, а также под бдительным наблюдением нашей городской прокуратуры, которая не могла не знать о том, что происходит в этом военно-учебном пункте… Также прокуратура могла сделать и небольшие усилия, в том числе способом прокурорского реагирования закрыть это общественное объединение…».

В последнем слове Каргин еще раз сказал, что глубоко сожалеет о случившемся.

6 июня Степногорский городской суд приговорил инструктора ВУПа Константина Каргина к 4 годам лишения свободы в колонии-поселении, как того просил прокурор. Подсудимый также лишен права заниматься деятельностью, связанной с обучением и воспитанием несовершеннолетних и молодежи в течение трех лет с момента отбытия основного наказания. Каргин был взят под арест в зале суда.

Приговор может быть обжалован в Акмолинском областном суде в течение 15 суток со дня вручения копии приговора осужденному.

Одновременно судом вынесено частное постановление в адрес прокурора в отношении деятельности Союза ветеранов ВДВ г. Степногорска «Десантное братство», под эгидой которого организован и действует военно-учебный пункт.

Виктор МОЛОДОВСКИЙ