Можно было бы начать эффектно. Например, так: герой моего рассказа провел детство в замечательной компании семейства Фединых, где главой был сам Константин Александрович, автор романа «Города и годы» и трилогии «Первые радости», «Необыкновенное лето», «Костер», в пору юношеского взросления оказался в семье известных сибирских писателей Кожевниковых, Саввы и Вадима, создателя знаменитого романа «Щит и меч, и в молодые годы руководил Спортивной школой, где тренером был выдающийся советский спортсмен Булатов. Но подобным образом вступить – значит признать, что сам герой не представляет для читателя особого интереса. С моим собеседником не так. Достаточно сказать, что с его именем связано рождение в СССР биотехнологической промышленности. И он – наш земляк. Первый директор Степногорского химического завода «Прогресс». Совсем недавно, 9 января, отметил свой 80-ый день рождения.
 
Вот так и начну, с первой строки автобиографии нашего, пожалуй, из оставшихся здесь самого знаменитого степногорца, если хотите, «последнего из могикан»: «Я, Тимонькин Юрий Николаевич, родился 9 января 1926 года в Ленинграде в семье служащих…». А тут снова не обойтись без громкого имени: Николай Николаевич Тимонькин, отец Юры, сначала работал в редакции одного из ленинградских журналов (числился литсотрудником, как говорили раньше), а позже был собкором ТАСС. Мать Юрия Тимонькина, Раиса Сергеевна, из мещанского сословия, людей образованных, при Советской власти занимала важную по тем временам должность – секретаря Ленгорисполкома. А если добавить, что дед Юрия Николаевича управлял Петербургским банком, да к тому же был чемпионом России по велосипедному спорту, то, сами понимаете, в таком именитом семействе не может быть неодаренных детей. Единственный сын Тимонькиных, Юра не чувствовал себя обделенным вниманием в доме, где в мире и согласии жили его семья и семья Фединых (мать Юры была родной сестрой супруги известного уже тогда, в революционные 20-ые, автора «Городов…», который и в дочке Нине, и в любимом племяннике души не чаял). В этом замечательном окружении маленький Юра впитал в себя все то, что и составляет его характер, его суть: от дяди-писателя – тяга к литературе, к изящному слову, пытливый ум и трудолюбие, от отца – добрый взгляд на мир, порядок в мыслях и грамотность, от матери, женщины нрава крутого (из тех хрестоматийных ленинградок спиридоновского типа, с длинной папиросой в устах), - ответственное отношение к делу и талант организатора. Ну и, конечно же, удивительная атмосфера Северной Пальмиры, самый ее центр, где все дышит историей: Литейный проспект, Потемкинская улица, Таврический сад, через улицу Нева – «города и годы», великий город и счастливые годы незабываемого, почти сказочного детства. Кроме дома, было у Юры еще одно любимое место – Дворец пионеров, где немало увлекательных часов проведено за авиамоделированием, за занятиями боксом в спортивном обществе «Старт».
Детство Юры оборвалось, как и детство сотен тысяч его сверстников, сорок первым годом – войной. Комсомолец Тимонькин в числе других своих одноклассников пришел в горком ВЛКСМ и попросился на окопные работы. В августе-сентябре 1941 года 7-классники наравне со взрослыми рыли противотанковые эскарпы на Оредеже.
Война развела семейства Фединых и Тимонькиных. Началось трагическое время 900-дневной блокады Ленинграда. Николай Николаевич, договорившись с сибиряками Кожевниковыми, посадил жену и сына в поезд, следовавший до Новосибирска. Это была последняя встреча Юры с отцом: в 1942 году собкор ТАСС Николай Тимонькин умер от голода в блокадном Ленинграде. Таким вот образом отдалившийся от войны Юрий Тимонькин пропустил ее через свою сердце не только болью, вызванной смертью отца. Опыт войны для моего собеседника – это и бомбежка Ленинграда в первую ночь вероломного фашистского нападения на СССР, и разрушенная воздушными снарядами водопроводная станция, когда все левобережье города осталось без воды, и личный противотанковый ров, и нескончаемые колонны мобилизованных, и оперативные сводки с фронтов с голосом Левитана, и похоронки соседям, и фронтовое ранение дяди Герасима, маминого брата, и гибель двоюродного брата Сергея, летчика, и общая на всех беда, и великая Победа.
Всё это Юрий Тимонькин пережил под Новосибирском, в городе Бердске, которому в общей сложности отдано 30 лет – «очень интересный период», уточняет Юрий Николаевич.
Это сейчас мы знаем Бердск по электробритвам с таким же названием да по стереофоническим электропроигрывателям и магнитофонам «Вега», а тогда, в 40-ые, Бердск еще жил дореволюционной купеческой славой, главным образом связанной с купцом Гороховым – владельцем большой мельницы на реке Бердь и огромных зерновых складов, к тому же известным в округе либералом, сочувственно относившимся к большевикам. В Бердск военной поры эвакуировали из Украины радиозавод и завод топливной аппаратуры, которые придали новый импульс размеренной жизни старого купеческого городка.
Юрий Тимонькин после 7-летки поступил в техникум механизации сельского хозяйства, который был эвакуирован в Бердск из Омска. Страна, переживавшая только самое начало страшной войны, уже тогда готовилась к мирной жизни и давала бронь будущим механизаторам, с которыми связывали возрождение сельского хозяйства после военной разрухи. Юрий учился хорошо, всецело был захвачен комсомольской работой (товарищи избрали его секретарем комсомольской организации техникума) и немало свободного времени неизменно уделял спорту – теперь лыжам, да еще рыбалке, уловом которой – стерлядью - кормился, считай, весь техникум.
Раиса Сергеевна в эвакуации начала с секретаря поселкового совета, потом занималась переселением горожан из старого Бердска, стоявшего на Оби, в новый, построенный на базе радиозавода, и никак не ущемляла свободы сына, который и жил-то больше в общежитии, чем дома. Временем формирования самостоятельности называет 4 года в техникуме Юрий Николаевич – надо было привыкать Тимонькину к такому обращению, поскольку, после неудачного распределения на Кубань,  в разгромленный фашистами семплемхоз, именно так, по имени-отчеству, обращались к молодому преподавателю учащиеся Черепановского учебного комбината, что под Новосибирском.
Возвращаясь к строкам автобиографии своего героя, для логики изложения уточню, что в 1943 году Тимонькин получил водительские права, которые очень ему пригодились на ближайшие пять лет после войны: «В апреле 1945 года был призван в ряды Советской Армии и до марта 1950 года служил техником в различных частях Западно-Сибирского военного округа», - необременительной была служба, поясняет Юрий Николаевич, в командирах, бывших фронтовиках, чувствовалась усталость от войны. Поэтому не строевыми смотрами запомнилась Тимонькину армия, а комсомольской работой (был комсоргом полка), футболом – летом - и лыжами – зимой (гонкой патрулей в полном боевом снаряжении – говорят, с этого начался биатлон). В армии Юрий Николаевич вступил в коммунистическую партию – выбор этот считает осознанным и даже теперь, когда КПСС дискредитирована, не жалеет о том своем решении, называя армейский период настоящей школой жизни.
После демобилизации Юрий Тимонькин обязательно бы вернулся на родину, в Ленинград, если бы Раиса Сергеевна не скрыла от сына, что оттуда приглашали вернуться. Мать не сказала сыну и о повторном приглашении – побоялась всё начинать сначала, как говорила потом: «Мы приросли к Сибири».
«Города и годы». И люди, - добавил бы Юрий Николаевич, если бы ему довелось писать свой автобиографический роман. Действительно, всё у Тимонькина ладилось в Бердске: по рекомендации партийных товарищей Юрий в 24 года был назначен директором городской детско-юношеской спортивной школы. Правду сказать, в этом назначении хороша была только сама вывеска на дверях директорского кабинета. Ну, представьте себе: директор, у которого нет никакого спортивного инвентаря, а в подчинении завхоз да тренер по гимнастике. Вот тут-то и пригодились молодому руководителю те качества, что родом из детства, - ответственное отношение к делу, умение ладить с людьми и способности организатора. В Бердске, в 30 километрах от Новосибирска, жили те, кому не разрешали селиться в столице Сибири, - репрессированные, или, как называли их в сталинские времена, «враги народа» - зачастую неординарные, талантливые люди, в общем-то, и пострадавшие за свою неординарность – рано это начал понимать Юрий Николаевич. Вот за двух таких выдающихся спортсменов, отсидевших по десятку лет в колымских лагерях, бился директор спортивной школы в горкоме партии. Тимонькина по-товарищески предупреждали: отступись, здесь политика, сам можешь пострадать. И все же настоял Юрий Николаевич на своем – разрешили Тимонькину под его личную ответственность взять в школу тренером бывшего мастера спорта по легкой атлетике Измаила Булатова, а позже и Леонида Геркана, репрессированного за то только, что немец, - прекрасного пловца, тренировавшегося у великого советского спортсмена Леонида Мешкова. Бердская спортивная школа при Тимонькине стала завоевывать все кубки области в легкой атлетике, лыжах, плавании и, по сути, в тот период зарождала будущие славные спортивные традиции города. Тимонькин ставил и собственные спортивные рекорды – участвовал в 30-километровом заплыве по Оби, стал чемпионом области по плаванию.
У него потом так не раз будет: поднимет дело – и на новый участок работы. В 1951 году Юрия Тимонькина избрали первым секретарем Бердского горкома ВЛКСМ, а спустя три года перевели на работу в горком партии – заведующим промышленно-транспортным отделом (тогда-то впервые и почувствовал Юрий Николаевич вкус к хозяйственной работе, к которой все больше тянулась душа).
Отдельным абзацем имеет смысл сказать о партийном прошлом героя моего очерка. Все назначения Тимонькина – всегда задание партии. Она и высшее образование ему дала: в 1955 году перспективный коммунист был направлен на учебу в Новосибирскую высшую партийную школу при ЦК КПСС. Гордится этим своим образованием Юрий Николаевич, хоть и в дипломе, в графе «специальность», нет никакой записи: партия готовила партийных руководителей для различных сфер народного хозяйства, организаторов «широкого профиля», которых учили не только партийному строительству, но и руководству экономикой (сельским хозяйством, промышленностью).
Весь остальной трудовой путь Юрия Николаевича Тимонькина – от партийных, организаторских дел к заветной мечте – хозяйственной работе. В опеке над национальными меньшинствами, тувинцами, проявились в Юрии отцовский добрый нрав и дядина пытливость (приобщая тувинцев к высокой культуре и сам совершенствовался – открыл для себя заново оперу, балет). Работая дублером секретаря райкома во время сельхозпрактики, получал навыки руководства сельским хозяйством. Но все это, при всем при том что опыт полезный, - не отвечало профессиональным интересам образованного руководителя, пока не познавшего собственного дела.
Оно – дело жизни – началось даже не в 60-ом году, когда Тимонькина назначили начальником отдела кадров Бердского радиозавода, а в феврале 63-го, когда Юрия Николаевича, по его же просьбе, направили на ответственную хозяйственную работу – назначив сначала заместителем директора строящегося Бердского химического завода, а затем и директором. Перед этим назначением Тимонькин получил еще один очень важный урок, который пригодился ему во все последующие годы директорства – сначала в Бердске, затем в Степногорске. Радиотехнический завод – это 15 тысяч работающих, три четверти – женщины. Юрия избрали председателем завкома профсоюза – сколько бабьих слез утер он в своем кабинете, сколько непростых историй жизни выслушал… И соединил в себе, кажется, несоединимое: с одной стороны, сострадание, умение жить интересами других, а с другой – твердую волю, даже злость, когда надо было отстаивать интересы рабочих перед администрацией завода. Вот лишь один эпизод: рабочие стали больше уставать, не успевали за конвейером. Оказалось, главный инженер для улучшения производственных показателей придумал ускорить движение ленты, никого не поставив в известность. Толку от такого эксперимента никакого – только браку больше стало. Добился Тимонькин, чтобы было отменено необдуманное решение. И, возможно, избавилась бы администрация от непреклонного профсоюзного лидера, если бы не начавшееся строительство химического завода.
В моей воле, с разрешения Юрия Николаевича, преподнести читателям бердский период директорства Тимонькина на химзаводе как своего рода прелюдию к работе в Степногорске и свести это время до нескольких строк из автобиографии. Позволю себе пойти по пути разрешенного упрощения, вкрапив в повествование о Юрии Николаевиче Тимонькине лишь одну выдержку из его воспоминаний бердского периода: «Работа в коллективе Бердского химзавода стала для меня великой школой управления, а сама история предприятия, условно названного химическим – по предложению Василия Дмитриевича Беляева, одного из организаторов советской химической и микробиологической промышленности, - это история создания в СССР новой отрасли народного хозяйства – микробиологии. За 7 лет, до моего переезда в Степногорск, на Бердском заводе мы, при мощной поддержке Западно-Сибирского совнархоза и активном участии В.Д. Беляева, создали уникальную модель всей будущей (тогда будущей) технической микробиологии страны. Еще при мне завод смог стать эталоном для последующих предприятий подобного профиля. Мы своим опытом, вобравшим все лучшее от медицинской, ветеринарной, пищевой и других смежных отраслей, принявших на вооружение технологию микробиологического синтеза, уберегли наших последователей от тех ошибок, которые были неизбежны во всем новом, неизведанном. В частности, строившийся с некоторым перерывом после Бердского Омутнинский химический завод, где мне довелось полгода поработать перед назначением в Степногорск, соединил в себе лучшие технологические решения своего сибирского предшественника. Завод в Омутнинске обладал мобильностью и маневренностью, когда требовалось сменить номенклатуру продукции, и со временем также стал школой для новых предприятий микробиологии».
И вот скупые строчки из автобиографии Юрия Николаевича Тимонькина, подводящие читателя к степногорскому периоду жизни моего героя: «За период моей работы на Бердском химическом заводе был создан отличный коллектив специалистов, что позволило заводу неоднократно выходить победителем в соревновании среди предприятий Главного управления микробиологической промышленности при Совете министров СССР. Большая группа ведущих специалистов и рабочих стала основой при комплектовании кадрами нового, строящегося в городе Степногорске завода «Прогресс» и в значительной степени предопределила его успешное создание и становление».