14:59 Не так страшен черт? (Виктор МОЛОДОВСКИЙ) | |
 Не так страшен черт, как его малюют, - считает исполняющий обязанности генерального директора ТОО СГХК Владимир КРАВЦОВ, когда речь заходит о возможных экологических угрозах в связи с разработкой медно-молибденового месторождения Кызылту. Невзирая на тревоги степногорских депутатов, жителей ближайшего к месторождению села Бестогай, «караван идет». В этой ситуации встревоженной общественности в Степногорске и жителям ближайших к месторождению сел хотелось бы такой же, как у руководства СГХК, продвигающего проект, уверенности в его безопасности для окружающей среды и здоровья людей. Владимир Кравцов ответил читателям нашей газеты, почему он не видит причин для беспокойства.- Владимир Александрович, на страницах «Престижа» специалисты, депутаты не раз высказывали опасения о возможных экологических угрозах региону, где предусмотрена разработка медно-молибденового месторождения Кызылту, и в связи с этим об опасности отравления Селетинского водохранилища – единственного источника питья для живущих в степногорском регионе. Несмотря на это, проект обретает все более реальные формы. Во время публичных слушаний, проходивших в Степногорске, руководители ТОО «Кызылту» рассматривали вариант с переработкой всей руды на ГМЗ, без строительства перерабатывающей фабрики рядом с карьером. А что происходит на деле? - Принят именно этот вариант - перевозки и переработки руды на гидрометаллургическом заводе. Мы увеличиваем долю СГХК в ТОО «Кызылту» до 49,9% (50,1% остается за «Казатомпромом») с тем, чтобы нам было экономически интересно осваивать этот объект. При этом мы обязуемся инвестировать в этот проект, будем его активно развивать. С чем связан наш интерес? Нам нужно загружать ГМЗ - это самая главная задача. И вторая задача – укрытие уранового хвостохранилища нерадиоактивными хвостами месторождения Кызылту. Будем вести только открытые горные работы, о строительстве фабрики на месторождении речь не идет. Если она и будет когда-нибудь строиться, то только за водоразделом, не на территории питания Селеты, чтобы никаких возможных попаданий вредных веществ в реку не было. Но на данном этапе этот вопрос, о строительстве фабрики, даже не обсуждается. Еще не проделаны опытно-промышленные работы, не сделаны технико-экономические обоснования кондиций, не прошли защиту запасы меди и молибдена. - Вся руда будет перерабатываться на ГМЗ? - Да, миллион тонн в год. Пока речь идет о поэтапном развитии этого проекта. В мае будет готов проект на опытно-промышленные работы. Он пройдет экспертизу, и мы начнем опытно-промышленную добычу руды. Обкатаем технологию у себя на фабрике, с тем чтобы в 2014 году выйти на 500 тысяч тонн переработки руды, а к 2015 году – на миллион тонн. - Это позволит вам в какой-то мере решить вопрос занятости своих работников? - У нас сейчас нет урановой руды, поэтому любая руда, золотая, медная, позволит нам загрузить цеха, вернуть людей на рабочие места, сократить простои. В медном проекте может быть задействовано до двухсот человек – это только те, кто будет напрямую связан с переработкой руды. Косвенно в процесс будет вовлечен весь завод. И этот проект достаточно длительный, он рассчитан на переработку 70 млн тонн руды. - Что уже построено в районе Кызылту? - Только электроподстанция. Также на 60 процентов сделана насыпь будущей обводной железной дороги, так как нынешняя проходит прямо через будущий карьер. Нам, чтобы вести погрузку руды на месте, нужно построить станцию, тупики. В этом году начнем проектировать и строить автомобильную дорогу. - Овчинка выделки стоит? Затраты себя оправдают? - Да, пока цены на медь хорошие. Металл востребован на мировом рынке, и медь в цене будет только расти. Ценовой тренд у меди прогнозируется лучше, чем у золота. Китай, Индия мощно развивают автомобилестроение, в частности, электромобилестроение, - значительно возросли потребности в меди. В этот поезд надо успеть сесть. - Владимир Александрович, думая об экономике, не забываете ли вы об экологической составляющей вашего проекта? К примеру, специалисты в области гидрогеологии считают, что вообще нельзя разрабатывать медно-молибденовое месторождение Кызылту, даже с вариантом без строительства фабрики, поскольку рудничный водоотлив с 500 – 600 кубометрами воды в час, которая будет сливаться в Селетинское водохранилище, нанесет ему, а значит, и всем потребляющим селетинскую воду, непоправимый вред. Насколько, с вашей точки зрения, такие тревоги обоснованны? - Гидрогеологи немножко сгущают краски. Водоотлив карьера очень небольшой – по подсчетам специалистов, 30 кубов в час. Те же гидрогеологи, бьющие сегодня тревогу, сами говорят: этот район безводный, нет там подземных вод. Мы никаким образом на ближайшие речки не подействуем. Карьеры проектируются с учетом строительства водоотводных каналов, чтобы защититься от паводковых вод, от воды из ближайших рек. В карьер вода из гидрографической сети никак не попадет. Нашим проектом предусмотрено эти 30 кубов в час испарять – будем делать испарительный пруд соответствующей площади. Теперь к вопросу о ядовитости, о том, что на этапе добычи руды мы можем отравить воду. Нам говорят: раз карьер - значит, взрывы, селитра, нитраты попадут в водоотлив и испарительную карту. Говорят и о проливах горюче-смазочных жидкостей. Концентрации этих ингредиентов весьма и весьма низкие. Но ведь карьер такой, как у нас, - не один в мире. Везде строят испарительные пруды. И если есть необходимость делать сброс, то будет производиться очистка до предельно допустимой концентрации. Это один момент. Второе. Лучше всего, чтобы прекратить бесконечные экологические споры, найти бессточную котловину, пересохшее озеро, болото, и сливать воду туда. В округе много таких болот – и на территории селетинской зоны питания, и по ту сторону водораздела. - В марте этого года прошли общественные слушания с участием жителей села Бестогай, которые, как мы знаем, до этого были категорически против любого ведения работ на месторождении. Изменилось ли теперь отношение бестогайцев к проекту? - Слушания вел аким Ерейментауского района. ТОО СГХК представлял Бейсенбек Жангабылов. Все высказались, прозвучали разные точки зрения – и за разработку месторождения, и против. На слушаниях договорились, что в проекте все замечания и пожелания жителей будут учтены. Когда проект будет выполнен, его еще раз представят населению, и люди получат ответы на интересующие их вопросы. Сейчас еще много неясного. Наши оппоненты строят свои доводы на предположениях, а ответов пока нет. Когда проведем опытно-промышленные работы – получим ответы. Мои доводы тоже никто не может опровергнуть. Что же там за такой водоносный горизонт, который 500 кубов в час воды дает в карьер? Я в это не верю. Был проект опытно-промышленных работ 2008 года, сейчас его корректируют. Там нет таких кубов. А глубже - скальные породы, у которых коэффициент фильтрации очень низкий. Основная вода, грунтовая, придет сверху. Породы безводные, водоносных горизонтов нет, а сами породы очень крепкие и малотрещиноватые, больших водонасыщенных разломов не зафиксировано, по ним течь вода в больших объёмах не может. Водопритоки в разведочные скважины фиксировались низкие. Есть эффективные меры по снижению водопритоков по зонам трещиноватости, где можно соорудить скважины и перехватить воды до их выхода в карьер. Давайте дождемся опытно-промышленных работ – и мы снимем все страхи. - Специалисты говорят, что медно-молибденовые месторождения сопровождаются каким-то количеством урана - могут создавать и радиационную опасность. - Урана на месторождении Кызылту нет. По крайней мере, его там намного меньше, чем на любом угольном месторождении. Если бы на медно-молибденовом месторождении был уран, его бы начали учитывать с точки зрения извлечения. Но ни геологоразведчики, ни проектировщики, ни мы нигде не предусматриваем что-то улавливать и извлекать. - Какова доля Кызылту в решении известных всем проблем СГХК? Поможет ли переработка руд медно-молибденового месторождения гидрометаллургическому заводу и руднику Шантобе? - Сама по себе загрузка ГМЗ рудой Кызылту – это благородное дело. Рудник Шантобе – единственный сегодня источник рудного урана. Правда, сейчас проблемы высокой себестоимости добычи урана из-за низкого содержания в руде и увеличения глубины добычных работ на Шантобе отягощают экономику СГХК и, в частности, ГМЗ. Завод не более чем на 20 процентов был бы загружен, даже если бы сейчас Шантобе выдавал 500 тысяч тонн руды. Чтобы предприятие нормально работало, его загрузка должна быть не меньше 80 процентов – так принято во всем мире. Меньше - нерентабельно. Поэтому я и говорю: любая загрузка ГМЗ - это благородное дело, потому что она дает возможность работать коллективу, распределить накладные расходы. Если мы сейчас все накладные относим на уран, то с приходом руды Кызылту мы сможем распределить их часть на уран, часть на золото, часть на медь. Экономика будет другой. В любом случае сверхприбылей мы не получим и за счет Кызылту не сможем содержать Шантобе. К сожалению, экономика Кызылту такая: руды бедные и по меди, и по золоту. Сейчас у нас два убыточных подразделения: рудник и завод. Цех экстракции, который работает на желтом кеке, в расчет не берём. Там 300 человек трудятся, и они поддерживают весь ГМЗ и Шантобе, которые сегодня генерируют убытки, но уже не покрывают их. Давайте двигаться «степ бай степ», решать проблемы шаг за шагом. У нас есть возможность сделать прибыльным ГМЗ за счет Кызылту и золотосодержащих материалов. Сейчас мы инвестиции должны сосредоточить там, где можно быстро поправить положение. Ведь последние 4 – 5 лет мы все инвестиции «закачивали» в шахту – пока не поняли, что они не выправляют ситуацию: руда беднее и глубже, доставать ее все сложнее. Давайте полгода-год все инвестиционные ресурсы сосредоточим на ГМЗ, выведем завод на безубыточный уровень. А потом займемся Шантобе – попробуем вывести его хотя бы в ноль – за счет восточной и северо-западной залежей. Кызылту же – это проект для ГМЗ. - Важность месторождения Кызылту для СГХК очевидна, конечно. Но вот вопрос: что важнее – экономика или экология? Может быть, есть смысл еще раз выйти на нейтральную дискуссионную площадку и на уровне специалистов, независимых экспертов обсудить экологические проблемы? - Проект Кызылту нужен не только СГХК, но и всему Степногорску. Город, я считаю, должен поддерживать нас, ведь ГМЗ – одно из ключевых предприятий региона, и рекультивация уранового хвостохранилища – в интересах всех горожан. А обсуждать можно. Исполнительная власть могла бы привлечь к обсуждению высококлассных экспертов, можно из Кокшетау (там Васильковским ГОКом строится большой карьер), чтобы диалог шел на уровне специалистов. Мы готовы к такому разговору. Интервью провел Виктор МОЛОДОВСКИЙ Справка «Престижа» Владимир Кравцов для СГХК человек не случайный, в свое время проводил аудит этого предприятия, ознакомился с большим количеством архивным материалов о ЦГХК. Имеет опыт работы на урановых производствах, не понаслышке знает, что такое подземное выщелачивание. Был директором Центрального рудоуправления в Таукенте Чимкентской области, работал в Степном рудоуправлении. Трудился на крупных медных и никелевых предприятиях в России. Из Степногорска уезжать не собирается, пока не решит проблемы СГХК. | |
|
| |
| Всего комментариев: 1 | |
0
| |