В преддверии 35-й годовщины вывода советских войск с территории Республики Афганистан общественное объединение «Союз ветера­нов войны в Афганистане» Степногорска готовит обширную программу, проводятся собрания, решаются серьезные организационные вопросы. В ходе подготовительной работы мы продолжаем цикл встреч с ветера­нами боевых действий в Афганистане. И сегодня приглашенным гостем редакции «Престижа» стал Николай Александрович Борщик.

Прав тот, кто считает, что каждая война отличается от другой. Но все войны схожи в ужасном кро­вопролитии, бесчисленных человече­ских жертвах со всех сторон конфликта. С чем встретились советские мальчиш­ки в Афганистане, выросшие на книгах, песнях, кинофильмах о героях Великой Отечественной войны? На воспетых в них идеалах военной чести, отваги, справедливости?

В чужой таинственной стране они встретили пустоту, горы, полудикие нра­вы средневековья и партизанскую во­йну с моджахедами, которые мгновенно трансформировались в гражданское на­селение и обратно. Советским войскам пришлось импровизировать на месте, приспосабливаясь к новым условиям. Полностью перестраивать все свои зна­ния и навыки к условиям неприветливого Афганистана, где за каждым холмом под­жидала смерть под звуки религиозных молений…

- Когда случился мой первый бой, - вспоминает Николай Александрович, – я был настолько шокирован, что про­исходившее воспринимал в каком-то за­медленном действии. Полное ощущение нереальности. Мой мозг просто не мог осознать факта, что все это действитель­но происходит наяву. Он твердил: такого не может быть!

Я был водителем БТР. В одном кишла­ке нас зажали, подбили первую машину, последнюю. Начали обстреливать. Впе­реди двигались ребята на «Урале». Об­мундирование везли. Граната попадает под кузов, «Урал» вспыхивает. А у меня окошко открыто на БТР.

Я видел, как ребята выскочили из ма­шины, к борту прижались, рукава засучи­ли, автоматами во все стороны отстрели­ваются.

Смотрел на них - и ничего не понимал. Но, тем не менее, страх этот быстро про­шел. Тут же пошла реакция, нужно было выруливать, выбираться из засады. У нас получилось. Повытягивали на букси­рах свои подбитые машины. Нам встре­тились танки, сверху подошли верхушки. И мы уже со стороны наблюдали, как эти кишлаки стирали с лица земли.

- Перед тем как колонны заходили в кишлаки, афганцев предупреждали, что­бы не было ни одного выстрела. И, если это условие нарушалось, кишлаки унич­тожали.

Нерушимая клятва

- Я родился в совхозе Трудовом Алек­сеевского района Целиноградской об­ласти, - рассказывает о себе Николай Александрович. – В семье было четверо детей, я и три сестры. Отец оставил нас, когда года три-четыре мне было. Матери, конечно, тяжело пришлось. К большому счастью, она встретила достойного чело­века, который принял ее с четырьмя деть­ми. Из числа репрессированных немцев, звали его Адольф Густавович Гартман. Он вырастил нас хорошими людьми, за что ему большая благодарность. Когда из армии написал первое письмо домой, я назвал его батей. У них с мамой родился совместный ребенок, мой младший брат, сейчас он проживает в Германии.

- Видимо, Афган был предначертан в моей судьбе, - уверен герой нашей пу­бликации. – Потому что, когда я учился в 9 классе, в 1979 году из Афганистана пришел первый гроб в нашу деревню. И это был Иван Фрайман – жених моей старшей сестры. Тогда я поклялся, что попаду в Афганистан и отомщу. Да, юно­шеский порыв, наивный, конечно. Но клятве моей суждено было исполниться.

После окончания школы Николай от­правился на учебу в Алексеевское учи­лище на водителя. Далее его отправляют в Целиноградскую техшколу на ускорен­ную подготовку водителя БТР.

- Тогда я уже понимал, что меня готовят в Афган. Во время учебы в нашу техшко­лу приходил офицер, проходивший служ­бу в Афганистане. Он нам рассказывал о военных действиях, мы слушали его с от­крытыми ртами. Моя уверенность, что я все-таки туда попаду, все возрастала. Но по окончании техшколы я опять вернулся в деревню, работал в совхозе водителем.

Служба армейская

В апреле Николаю Александровичу при­шла повестки в армию. Попал он в Талды- Курганскую область, в город Панфилов, что на границе с китайской границей.

- Здесь я прослужил полгода, но мыс­ли об Афганистане меня не оставляли, - вспоминает он. – Но никто нас туда не отправлял. И мы с тремя друзьями, они были из российских городов, написали заявление по собственному желанию с просьбой отправить нас в Афганистан.

7 ноября 1981 года я принял участие в военном параде в Алма-Ате. Это были непередаваемые ощущения. Очень по­нравилось. Фотографировались, по теле­визору парад показывали. Я водителем БРДМ был. До этого всегда задавался вопросом: как же машины так ровненько на парадах движутся?

Будучи участником парада, я все это понял изнутри. Оказывается, с двух сто­рон на машину крепятся иголки, и бо­ковым зрением водитель напряженно следит за их движением, чтобы они не «убегали» и ты не отставал. В общем, непростой процесс. Необходимы хоро­шее зрение и реакция. К параду мы гото­вились полтора месяца.

После парада мы вернулись в часть. И со всего Среднеазиатского военного округа собрали ребят разного призыва. Создали батальон. Мы спрашиваем: куда нас? Ответили: в Караганду. Я подумал, что все, Афганистан отпадает, видимо, не судьба. Зато Караганда поближе к дому.

- Погрузили нас на поезд. И мы отпра­вились в путь. Смотрим, уже в Узбекистан попали. Привезли нас на станцию Сам­сы. Там мы разгрузили технику с вагонов, получили боеприпасы. И отправились к Амударье. Здесь встретили офицеров из нашего полка, которые раньше нас вые­хали из части. И уже тогда они нам пояс­нили – мы отправляемся в Афганистан.

- Тогда еще не было моста через Аму­дарью, - вспоминает Николай Алексан­дрович. – Просто река без переправ. Ночью при свете фар заряжались бое­припасами. Наутро подошли инженер­ные войска. И стали наводить понтонные мосты. 6 декабря 1981 года мы перешли границу в Афганистан своим ходом через понтонный мост. Зашли в перевалочную базу Хаиртун, где формировались не­сколько дней, проходили учения, нам ставили задачи, объясняли, как действо­вать в тех или иных ситуациях. Батальон разделился на три роты. И мы ушли в разные города. Моя рота попала в город Меймене.

Дорогие сердцу воспоминания

- Самое интересное, что, когда я слу­жил в Панфилове, - вспоминает Николай Александрович, - там же старослужащим был парень из Степногорска Владимир Юлин. Я знал, что он мой земляк, но во время службы в Казахстане нам не до­велось увидеться. А когда мы попали в Меймене, мы с ним встретились. Получи­лось, что я был дежурным в своем взво­де, а Юлин - в своем. И оба мы пошли за хлебом в пекарню. Он мне говорит: «Слышь, говорят, ты мой земляк. Отку­да?» Я говорю: «Из Трудового». «А я из Степногорска!» - ответил Юлин. Так мы сдружились. От был снайпером. Служил в Афгане полгода. Когда уходил на дем­бель, по пути домой в Степногорск зае­хал в совхоз Трудовой к моим родителям. Неделю гостил, ребята местные его не трогали – знали, что он мой сослуживец, относились с большим уважением.

Ходила легенда, что когда Юлин на вокзале Алексеевки пытался уехать в Трудовой, то возле кассы подошел к од­ному человеку и спрашивал, как туда добраться. Тот мужчина ему отвечает: «Тебе зачем в Трудовой?» Юлин дерзкий был, сказал, мол, тебе какое дело, му­жик? К родителям друга еду из Афгани­стана. А этим мужчиной был мой батя…

- Я горжусь тем, что мне пришлось во­евать под командованием великого пол­ководца, известного в народе как Кара майор, – Бориса Тукеновича Керембае­ва. За его голову в Афганистане давали 1 000 000 долларов. Он командовал во время боевых действий в Афганистане 177-м отдельным отрядом специального назначения ГРУ Генерального штаба Во­оруженных сил СССР, который был органи­зован на базе 22-й отдельной бригады спе­циального назначения в городе Капчагай.

«Мусульманский» батальон Кара май­ора на протяжении почти года удерживал знаменитое Панджшерское ущелье, име­ющее большое стратегическое значение и богатое своими природными ресурса­ми. Именно здесь в 1982 году при под­держке пакистанцев активизировались моджахеды, имея большой численный перевес.

Отряд Керимбаева, удерживая это стра­тегическое ущелье, открывающее путь к центру страны через перевал Саланг, по­нес наименьшие потери среди советского воинского контингента. Во многом благо­даря успешным действиям спецназа под руководством Керимбаева против отрядов Шах Масуда, мятежники пошли на переми­рие в этом непростом районе.

- Он шел на переговоры в банды, до­говаривался о мирном урегулировании, чтобы как можно меньше людей постра­дало, - рассказывает Николай Алексан­дрович. – Я его лично знал, вместе с ним выходили на боевые задания. И уже в мирное время, будучи на лечении в го­спитале в Алматы в 2014 году, мне по­счастливилось с ним встретиться опять. Мы с ним поговорили, сфотографирова­лись.

А на открытие монумента воинам- «афганцам» в Акколе я повстречал на­чальника штаба Сакена Адилхановича Жусузакова, в последующем он стал генерал-майором, был министром обо­роны РК. И, несмотря на высокую теперь должность, охрану, большую занятость, мы с ним поговорили, вспомнили наше общее афганское прошлое. Это дорогие моменты, трудно описать словами такие эмоции…

Восток – дело тонкое

- Наша миссия состояла в охране аэ­родромов, - рассказывает о деталях не­сения службы Николай Борщик. – Я все два года был водителем. Уже перед тем, как уходить на дембель, получил «УАЗик» и возил командира бригады. В общем, я служил два года и два месяца. Получа­ется, переслужил немного. Ждали, пока придет замена. Строили столовую, сами ездили за камнем, за песком.

- Природа в Афганистане очень разная, - вспоминает он. – Были и барханы, пе­ски. Машины буксовали. Если «афганец» задует, то белого света не видать. Невоз­можно от него спрятаться. Песок попадал в глаза, уши, рот. В каких-то местностях, наоборот, было живописно, из земли били родники, вились виноградники. Оазисы. А в горах холодно, снег лежит.

- Отмечу, что у местных можно было ку­пить абсолютно все, - рассказывает Нико­лай Александрович. – Самогонку «кишми­шовку» настаивали на винограде. Запах у нее был противный, конечно, но качество отменное. И, что примечательно, стеклян­ной и пластмассовой тары у них не было. Любые жидкости наливали в целлофано­вые пакеты. И тютелька в тютельку. Ровно литр. Ни миллиметра меньше или больше.

Часы швейцарские «Омакс», магнито­лы «Шарп», батники, джинсы американ­ские настоящие, очки-хамелеоны, самая качественная обувь – разнообразие това­ра «от гвоздя до бриллианта» поражало воображение советских солдат, которые в 80-х в СССР такого точно не видели.

Мирная жизнь

Вернувшись из Афганистана в родной совхоз Трудовой, Николай Александро­вич женился на своей однокласснице Наталье, с которой дружили с 6 класса. Девушка дождалась его из армии. И мо­лодые переехали в Степногорск.

- Устроился в ЦГХК трактористом. Я, как афганец, комсомолец, получил но­вый трактор прямо с завода. Десять лет на нем отработал. Через полгода после трудоустройства дали «малосемейку». Через год получили ключи от двухком­натной квартиры. Сыновья Роман и Мак­сим родились уже здесь, в Степногорске. К сожалению, в 2011 году старший сын скончался от онкологического заболева­ния, но оставил двоих внуков – Данила и Дашу. Девочке сейчас 13 лет, она главная радость бабушки и дедушки.

- Бывшая сноха вышла замуж, в новом браке родилась еще девочка. Это тоже наша внучка. Мы все дружно живем, не разделяем никого на своих и чужих. У младшего сына четверо детей – три мальчика и девочка. Итого в данный мо­мент у нас семеро внуков.

- До сих пор работаю в СГХК, - говорит Николай Александрович. – Работаю на урановом производстве. Почти сорок лет. Еще два года до пенсии. 14 января мне исполнится 61 год.

Отметим, что Николай Александрович ведет активную общественную деятель­ность. Серьезно увлечен творчеством, ис­полняет песни на военную, патриотическую тематику. В качестве исполнителя участвует в различных концертах, в том числе и вы­ездных по Акмолинской области.

Пожелаем Николаю Александро­вичу в преддверии дня рождения и 35-летия вывода советских войск из Афганистана крепкого здоровья, твор­ческого задора, исполнения заветны